Джорджи подняла пинту мороженого и на мгновение задумалась над стоящей перед ней задачей. Это будет нелегко. В глубине души ей хотелось обнять Тревиса и сказать ему, что всё будет хорошо. Возможно, у него не будет другого шанса стать звездой на бейсбольном поле, но он никогда не перестанет быть героем. Человеком, который покинул этот город и достиг мечты, которую большинство мужчин отпускают в детстве.
К сожалению, он никогда не перестанет быть тем мужчиной, чье лицо она представляла, когда в средней школе тренировалась в поцелуе с языком на подушке. Теперь, будучи взрослой женщиной, она представляла его во время гораздо менее невинных занятий, для которых обычно требовалось устройство и двадцать минут в одиночестве.
Но она отвлеклась.
Её увлечение Тревисом невозможно было не заметить. Даже её брат и сестра знали об этом, но списывали всё на глупую влюбленность их надоедливой младшей сестры. Пусть так и будет. Она будет лучшей в надоедливости на этой стороне Лонг-Айленда. И эффективной. Будем надеяться.
— Эй! - Джорджи отклонилась назад и бросила полный контейнер растаявшего десерта на голую спину Тревиса, завороженно наблюдая, как он превращается в картину Роршаха1 на его плечах. И волосы. И изголовье кровати. Это было почти прекрасно. — Вставай!
Тревис, должно быть, лег спать пьяным, потому что ему потребовалось целых пять секунд, чтобы заметить жидкое месиво, просочившееся по его коже на простыни. Он поднял голову, правым запястьем смахнул мороженое со лба. — Какого черта?
Его грубый тон заставил Джорджи вспомнить о следах от зубов и массажном масле - серьезно, Боже, благослови интернет - но она проигнорировала эту реакцию. — Я сказала, вставай. Ты отвратителен. - Она наклонилась и подняла пару затвердевших боксеров, повесив их на кончик указательного пальца. — Здесь возможны только два исхода. Твоё лицо съедят крысы. Или это место будет осуждено пожарным маршалом.
— Джорджи? - Снова опустив голову, Тревис слегка повернулся, чтобы подтвердить её личность. И вот оно. Выражение, которым её награждали с рождения. Идеальное сочетание раздражения и пренебрежения. Оно кричало: "Уходи, ты не имеешь значения!", не издавая ни звука. Джорджи ненавидела это выражение, но в какой-то момент у неё не было другого выбора, кроме как склониться к нему.
Если ты не можешь победить их, присоединяйся к ним, верно?
— Я удивлена, что ты узнал другое человеческое существо сквозь свою жалость к себе. - Джорджи вздохнула и села на край кровати, пользуясь возможностью запомнить его бетонные ягодицы. — По пути сюда я увидела контейнер с ло майн2. Думаю, я брошу его следующим. Это будет хорошо сочетаться с ванилью. Возможно. Я не повар.
— Убирайся, Джорджи. Какого хрена? На мне даже одежды нет.
— Я видела голых мужчин. Тонны их. - В интернете, благослови его Господь. — Раньше ты был 9,5/10, но сейчас ты медленно опускаешься до 7/10.
— Правда? Потому что я чувствую, как ты пялишься на мою задницу.
— Упс. Я думала, это твоё лицо.
Круто. Отлично. Пять минут рядом с этим человеком, и ты снова становишься десятилетней.
Фырканье Тревиса заставило Джорджи вернуться в гостиную. Она открыла пакет с китайской едой и убедилась в отсутствии паразитов, прежде чем вытащить ло майн. Один шаг в комнату, и она сбросила его, лапша и тухлая курица дождем посыпались на друга её старшего брата. - Наверное, нужно добавить щепотку соли, чтобы всё это соединилось.
— Не могу поверить, что ты это сделала, - взревел Тревис, садясь и сбрасывая ноги с кровати. Гнев исходил от каждого дюйма его тела бейсболиста, от выступающих вен по бокам шеи, сокращающихся бицепсов. Она никогда раньше не видела его с бородой, но её неравномерность говорила Джорджи, что растительность на лице определенно возникла из-за лени, а не из-за смены стиля. — Уходи! - крикнул он, уронив голову на руки. — Не заставляй меня выгонять тебя.
Она отказывалась признавать острую боль в груди. — Я никуда не уйду.
— Я позвоню твоему брату.
— Сделай это.
Тревис вскочил на ноги, обращая бурю ярости в её сторону. Лапша в его волосах выглядела бы комично в любом другом случае, кроме этого. Ясно помня свой голый статус, он сорвал с ближайшего стула футболку и удерживал её на своих коленях. — Что ты хочешь?
Это был сложный вопрос, на который можно было ответить двумя частями. Она хотела, чтобы хоть один человек в её жизни видел в ней нечто большее, чем надоедливого прихлебателя. Сколько она себя помнила, она всегда хотела, чтобы это был Тревис, который прислушивался к ней. Говорил ей, что она особенная. Сейчас все эти надежды и мечты не были бы бесполезны. Наверное, никогда не будут. — Я хочу, чтобы ты перестал быть эгоистичным засранцем. Все беспокоятся о тебе. Мой брат, мои родители, местные поклонницы с наивными взглядами. Они крутятся, пытаясь придумать, как тебя развеселить. Может, тебе просто нравится быть в центре внимания, неважно, негативного или позитивного.