Она провела взглядом по его груди и животу, и её щеки окрасились.
— Ты здесь.
— Ты уже сказала это.
Она зажмурила глаза. — Я... просто подтвердила.
Это было невероятно. Одна минута рядом с Джорджи, и тепло вернулось в его кровь, заставляя его чувствовать себя нормальным. Уравновешенным. — Разве ты не собираешься спросить о строительстве, которое ведется на твоём заднем дворе?
— Что? - Она вздрогнула, впервые увидев технику и пиломатериалы. — О! Ты? Нет. Это мой каминная полка, над которой ты работаешь?
Тревис кивнул один раз. — Узнаешь дерево?
Её взгляд переместился на его колени. — Подожди... что?
— Дерево для полки, малышка. - Раздался смех. — Господи, нам лучше пробить эту карту целомудрия, пока у тебя не случился нервный срыв.
Она вскинула руки. — Ну, я ничего не могу с собой поделать! Ты превратил мой совершенно невинный задний двор в порно про строителей. Всё, что нам нужно, это немного легкого джаза.
— Фу. Что за порно ты смотришь?
— Такое, как у респектабельных леди.
— Лгунья.
Джорджи преувеличенно легко взмахнула волосами. — Нет, я не узнаю дерево. Где ты его взял?
Тревис сделал шаг в её сторону, прекрасно понимая, что они недостаточно соприкоснулись, чтобы ему понравилось. Отвлекаясь на то, как сильно ему нужно, чтобы их кожа была прижата друг к другу, он не следил за своими словами. — Я постоянно думал о тебе.
— Спасибо, - прошептала она, качнувшись вправо. — Я тоже о тебе думала.
Он поймал Джорджи, удерживая её в вертикальном положении. — Помнишь то лето, которое ты проводила на дереве во дворе у родителей? Ты сидела там, свесив ноги, и читала те книги... Что это были за книги?
— Это были журналы "Seventeen", которые я украла у Бетани и спрятала в книгах. Я проходила личностные тесты снова и снова, пока не получила нужный мне ответ.
Застигнутый врасплох, он рассмеялся. — Ты не спускалась с дерева, пока Вивиан не пригрозила отдать твой ужин собаке.
Между бровями Джорджи образовалась линия, её взгляд переместился на доску, которую он шлифовал. — Тревис Форд. - Она прижала руку к груди. — Что ты сделал?
— Убедить Вивиан позволить мне спилить ветку стоило некоторых усилий, но я указал ей на то, что у неё на заднем дворе около пятнадцати деревьев, и она уступила.
Лицо Джорджи оказалось между его потными грудными мышцами, её руки были неподвижны. — О нет. Я ненавижу плакать. - Её выдох прошелся по его животу. — О Боже, это приближается. Я не могу остановить это.
Облегчение овладело Тревисом, и он притянул её ближе, потому что если её не волновал запах его ручного труда, то и его тоже. — Тебе нравится?
— Я люблю это. Я боготворю это. Спасибо.
Влага её слез скользила по его коже, и время, казалось, замедлилось. Так медленно, что он мог слышать каждый удар своего пульса, мог сосчитать каждую прядь волос на её макушке. — Ты прощаешь меня за то, что я пропустил встречу?
Её слова были приглушенными. — Я уже простила тебя.
— Да, но сейчас ты действительно имеешь это в виду. Это не обида.
— Ты говоришь так, будто я дулась.
Он пытался удержаться от того, чтобы не поцеловать её в лоб. Это был слишком интимный жест, и он прекрасно понимал, что здесь нет камер. Они были только вдвоем. Но у него не было ни единого шанса побороть свои порывы, когда она выглядела такой нежной. Его губы прижались к месту ниже линии роста волос и задержались, а его руки притянули её ближе. — Ты немного дулась.
Джорджи ткнула его в ребра. — Ты просто пытаешься заставить меня перестать плакать.
— Виноват.
Тревис наклонил голову Джорджи назад и свел их рты вместе, слизывая соль с её губ. Крадя её с языка. Господи, он не мог закрыть глаза, потому что её счастливое, залитое слезами выражение лица было слишком бодрящим. Он сделал это? Они стояли долгие минуты в полумраке заднего двора, обломки дерева лежали у их ног, Джорджи позволяла ему овладевать ею с помощью таких поцелуев, в которых он никогда раньше не участвовал. Он целовал её так, словно... заботился о ней. Успокаивал её. Давая ей понять, что он будет стоять на страже, пока она плачет. И эта ответственность заставила его почувствовать себя мужчиной, как никогда в жизни.
Его член напрягся, как сукин сын, но, когда во имя фрикций он должен был подтолкнуть её бедра ближе, Тревис позволил себе страдать. Пусть его плоть умоляет и заполняет его джинсы, в то время как он сосредоточен на девушке перед ним. Девушка предлагала свой рот так, что он чувствовал себя... достойным. Он был почти без ума от ощущения, чтобы понять, что Джорджи отстранилась.