— И что же нам делать? — с несчастным видом спрашивает меня клиент.
— Мы позаботимся, чтобы в процессе она не обчистила тебя до нитки. — Я снова перестраиваюсь и отпускаю педаль газа, приближаясь к крутому повороту. — Так что, если в твоем прошлом есть то, что она может использовать против тебя, ты должен вспомнить и рассказать мне как можно скорее.
Стью некоторое время молчит, и я пытаюсь представить себе, как выглядит он, когда его сердце разбито, и все, что мне приходит в голову — это то, что он, наверное, наносит меньше геля на свою редеющую седину, и что зажим на его галстуке сидит криво. Он не так опрятен, как обычно и это означает, что с ним не все в порядке. Я улыбаюсь про себя, качая головой.
— Я просто хочу, чтобы она вернулась. — наконец произносит он.
Притормозив на красный свет, я подумал, что мне следует посоветовать ему кое-что и, если бы он последовал моему совету, то дело бы закончилось, не успев начаться.
— Вы предлагали ей обратиться к психологу? — спрашиваю я, сворачивая с улицы на стоянку перед трехэтажным офисным зданием.
— Нет, и в среду она перестала отвечать на мои звонки, — отвечает Стью, и в его голосе появляется раздражение. — Как ты думаешь, это ее адвокат посоветовал ей так поступить?
— Вполне возможно.
На самом деле, я бы лучше сказал «наверняка». Потому что это звучит именно так, как сделала бы Пейдж.
Это напомнило мне, что мой клиент еще не знает о Пейдж. Сказать ему об этом? Взглянув на дисплей приборной панели, я вижу, что уже восемь пятьдесят три. Обычно я не слишком беспокоюсь из-за того, что опаздываю на работу. Суд — это одно дело, встречи — другое, но если я сообщу ему о Пейдж сейчас, то наш разговор затянется дольше, чем на семь минут, что у меня в запасе.
Но правда в том, что, если Стью каким-то образом узнает об этом и у него возникнут с этим проблемы, я могу пострадать. Он в конце концов, все равно узнает об этом, так что будет правильней сообщить ему об этом сейчас.
Кто знает? Может быть, мне повезет, и он решит заменить меня кем-то другим? Тем, кто занимается семейным правом и кого не связывают «сложные» отношения с адвокатом противоположной стороны.
— Мне нужно Вам кое-что рассказать, — говорю я, припарковавшись на стоянке, — насчет адвоката Кэролайн…
***
В небольшой приемной пусто и тихо, если не считать журчания воды в аквариуме с тропическими рыбками, стоящем в углу. Сидя за своим столом, который был выше ее головы, равнодушно — вежливая секретарша заверила меня, что все займет пару минут, а здесь, в отличие от кабинетов врачей, это на самом деле означает пару минут или меньше.
Я ерзаю на стуле, затем наклоняюсь вперед и опускаю локти на колени, обтянутые брюками. После того, как я закончу здесь, то сразу же отправлюсь на работу для дачи показаний. И лучше бы мне не тратить на это весь чертов день, иначе после обеда мне придется поторопиться, а то дети совсем устанут и раскапризничаются и нам с отцом будет тяжело уложить их по спальным мешкам. Не говоря уже о том, каким взглядом одарит меня Пейдж, когда я заберу их позже, чем обещал. Стью казался почти счастливым из-за того, что Кэролайн сменила адвоката. «Я знаю, что ты хорошо сделаешь свою работу, Логан» — сказал он мне, и я полагаю, что это доверие я заслужил, когда в прошлый раз добился его оправдания по всем пунктам обвинения.
Не то чтобы победа в этом деле была большой проблемой. У прокурора было собрано так мало доказательств, что я понятия не имею, почему они тратили свое время впустую, и я все еще не сомневаюсь, что Стью был невиновен. Этот человек не семи пядей во лбу. Полагать, что он мог брать взятки и каким-то образом умудрился нигде не проколоться — просто смешно.
Когда зачитали приговор, Стью разрыдался и обнял меня. Это был один из тех моментов, которые напомнили мне, почему я выбрал защиту по уголовным делам. Потому что среди дегенератов и подонков, к защите которых я прикладываю все силы, есть люди, несправедливо обвиненные, которым надо помочь и проследить за тем, чтобы справедливость восторжествовала. Вот почему я стал адвокатом.
Я определенно не становился бы адвокатом, чтобы заниматься бракоразводными делами.
— Логан? Она готова, — окликает меня сердитая маленькая секретарша с мышиного цвета волосами, открывая дверь рядом со своим столом, и как только я прохожу мимо нее в кабинет, она выходит и закрывает за собой дверь.
Первое, что бросается мне в глаза — это большой письменный стол красного дерева, но за все то время, пока я приходил сюда, дважды в месяц в течение года, он так и оставался нетронутым. Я поворачиваюсь к противоположному углу, где в большом кожаном кресле восседает миниатюрная женщина.