Все были готовы выдвинуться в путь, по первому приказу. Я отдал Вейту карту, нарисованную Инариэлем и приказал, сделав еще три копии с карты, собирать женщин и детей. Выдвигаться, судя по докладам нужно было незамедлительно. Вейт вышел из палатки отдавать приказы и вернувшись через час доложил о готовности. Первые поселенцы были готовы выдвинуться в путь в любую минуту. Мы не стали откладывать и под покровом ночи, не зажигая факелов, в полной тишине, к тайному ходу двинулись первые люди, нагруженные пожитками женщины с детьми. Вел первый отряд Вейт, вместе с ним, были отправлены три десятка солдат из ополчения, которые помогали с поклажей и успокаивали особо взволнованных женщин.
- Итак, - подвел я итог. - Первая сотня в пути. По их следам, к утру, должна отправиться вторая. Последними будут уходить опытные воины, они должны будут сдерживать натиск, до последнего, если вдруг, наши враги решат пойти в атаку. Стоять насмерть прикрывая отход мирных жителей. И взорвать вход в пещеру, если возникнет такая необходимость, чтобы отсечь преследователей.
- Нам нужны добровольцы, которые согласятся остаться, Кален, - твердо сказала Кара. - Это должно быть сделано в любом случае. Кто-то должен пожертвовать собой, чтобы спасти остальных. Я могу остаться.
- Нет, Кара, это даже не рассматривается, мы никого не оставим, - так же твердо сказал я. - Тем более тебя. Ты поведешь вторую группу, Энель третью. Я уйду с последними, мы должны спасти всех.
- Но, Кален, - возразила Энель. - Снег такой мягкий, прочитать по нему следы сможет даже ребенок, тем более, когда уходит столько людей.
- Вместе со мной, пойдут самые опытные воины, если мы успеем вывести всех мирных жителей, то наш отряд, будет прикрывать тыл, поверь в пещерах, они потеряют след, без карты, они не пройдут, наш отряд, постарается скрыть все следы, чтобы не облегчать им задачу. Взрывать вход, будем только в том случае, если не успеем всех увести, в этом случае, решения я буду принимать на месте, но, очень надеюсь, мы успеем.
Кара неодобрительно покачала головой, ей не нравился такой план, но другого у меня не было. Мирра сказала, что нам не выстоять, я склонен был с ней согласиться и поэтому мои решения должны были спасти жизни, а не склонять кого-то к геройству. Заметив мою усталость, Энель поднялась.
- Тебе нужно отдохнуть, Кален. Хотя бы несколько часов. Иди поспи. А когда мы все будем в безопасности, ты нам все расскажешь, что происходило с вами там.
Я устало кивнул. Мы вышли из палатки, и я отправился к себе, простившись с подругами. С трудом переставляя ноги я подходил к своему ночлегу. За время моего отсутствия лагерь разросся. Прибывали все новые люди. И новобранцы, и простые селяне, ищущие убежища. Костры горели повсеместно, но это и к лучшему, без них я бы не смог отыскать свою палатку, или даже пройти, не спотыкаясь на каждом шагу о вездесущие веревки поддерживающие хлипкие укрытия солдат и переселенцев. Вот она... Ноги налились свинцом, остро кольнуло в груди... Там на обычном месте, под моей лежанкой все еще лежит шкатулка, обитая черным бархатом, в ней есть пузырек и много голубых кристаллов... Внезапно свалившаяся на меня боль, едва не заставила меня закричать. Стискивая зубы, пытаясь восстановить дыхание и перетерпеть внезапный обжигающий и одновременно леденящий, разрушающий, укол боли я остановился, не решаясь поднять полог. Боль ослепляла, разрывала голову, обжигала внутренности и холодила конечности... Несколько минут я не мог даже пошевелиться. Мне чудилось, что я слышу призывный голос голубых кристаллов, они обещали облегчение, они сулили покой и расслабление, они звали меня... Я слышал их зов. Всего один раз, облегчить свои страдания... Одна спокойная ночь, ночь без кошмаров, без сновидений, без воспоминаний... О, это будет так чудесно... Я смогу выспаться. Мне хватит даже несколько часов такого блаженного сна... Я стиснул зубы, вытер едкий пот, катящийся мне прямо в глаза... Я не уступлю, не сдамся... Мирриэль, я делаю это для того, чтобы быть с ней... Это всего лишь боль... Я справлюсь с этим наваждением. Ее имя, даже просто мелькнувшее в голове, заглушило зов обата. Он растворился в тихом мелодичном журчании весеннего ручья, в шепоте трав, в едва слышном шуршании зеленых ветвей. Все это было в моей голове, именно такие звуки возникли в моей душе, в моем мозгу, когда я вспомнил о ней. Сжимая кулаки, я сделал решительный шаг и отодвинул полог. Я знал, что шкатулка все еще на месте, но теперь, я не слышал зова... теперь я мог сдержать этот необъяснимый порыв, я мог побороть эту слабость. Не зажигая свет, я отстегнул меч и растянулся на своей лежанке, тяжкий сон одолел меня, едва голова коснулась подушки. Меня окружали демоны моего прошлого, но я не думал о них. С каждым ударом сердце в моей голове проносилась лишь одна мысль - мы успели.
Жертва.
Почти не оставляя следов в осенней грязи, по холодным лужам бежала эльфийка. Подол нарядного платья был забрызган грязью и изорван. Как она не пыталась оторваться от погони, ей это не удавалось. Проклятые люди! Видимо среди них были хорошие следопыты, знакомые с местностью не хуже ее. Она все еще бежала, но силы уже были на исходе. Она кляла себя последними словами, за то, что когда-то давно отказалась от физических тренировок и посвятила всю себе светским развлечениям. Теперь умение красиво говорить и модно одеваться совсем ей не могло помочь, а вот навыки бега и самообороны, ох, как пригодились бы. Чего им надо от нее? К чему все это? Они могли бы выстрелить ей в спину, но они упорно продолжали преследование. Быть может шанс еще есть и ей удастся... Шальная мысль погасла так же быстро, как и родилась, и эльфийка упала лицом в грязь, щиколотки были спутаны веревкой, грузы по краям больно ударили по ногам. Она все еще пыталась освободиться, когда к ней приблизился воин в легких доспехах.
- Добегалась... Лучше не сопротивляйся, - он уже связывал ее запястья. - И... начинай молиться, во что бы ты не верила... Спасения не будет, ты уже мертва. Прости, но... им нельзя отказать, они умеют ... убеждать...
Он резко потянул за концы веревки, путы впились в нежную кожу, эльфийка вскрикнула и по щекам ее потекли слезы, она поняла, что он прав лишь взглянув в холодные глаза приблизившихся солдат, увидев их сопровождение, она потеряла сознание.
Ее никто не трогал, с ней никто не говорил, ее тепло одели и хорошо кормили. Над ней не издевались, никто даже не пытался учинить над ней насилие. Но она понимала, что это конец. Они путешествовали верхом, ее везли на смирной кобыле, поводья которой держал в руках один из них. Но она даже и не мыслила о побеге, она уже смирилась со своей судьбой. Когда-то она была гордячкой, она охлаждала пыл молодых воздыхателей одним лишь взглядом, блистала великолепными нарядами затмевая многих соперниц своей красотой, а теперь она словно послушная служанка тихая и молчаливая, даже взгляд боялась поднять. Она не смотрела по сторонам, все что она видела всю дорогу была дорога, изрытая ямами и ухабами, и лошадиные копыта. Их путь не был долгим. Всего шесть дней. Правда иногда, она понимала, что утром они оказывались совершенно не в том месте, в котором останавливались на ночевку. В конце концов, она совсем потерялась. Их все еще окружал лес, но теперь это уже был не тот лес, в котором она выросла. Она не знала местности, в которой они оказались. Удивляло ее, что они не разговаривают не только с ней, но и между собой. Не было посиделок у костра и дорожных историй. Они не перекинулись даже парой слов. Следопыт, заговоривший с ней, с ними не путешествовал, он остался там же, где ее словили. Ее сопровождали три человека, орк и демон. Демон был частью команды, если не командиром. Она не услышала ни звука, но стоило демону посмотреть на кого-то из людей, как тот немедленно поворачивался к нему. Это было странно и жутко.
Теперь они удалялись от леса. Безрадостный пейзаж окружал их. Безжизнеенные песчаные пустоши. Ветер с каждым порывом бросал в лицо колючий песок, который забивался в нос и резал глаза. Днем было невыносимо жарко, а по ночам очень холодно. На горизонт виднелась горная гряда. Их путь лежал туда.
Она не помнила, как они оказались в этой пещере. Замшелые стены, низкий потолок, но больше всего ее поразил камень. Совершенно черная глыба, отполированная до блеска и бурые пятна, у основания, происхождение которых не вызывало никакого сомнения. Черная блестящая тысячей огней поверхность не давала взгляду оторваться, притягивая его. Она не могла отвести глаз от этого необычного камня, и с каждой минутой наблюдения в ее душе росла боль, заставляя сердце сжиматься и замирать. Ей хотелось плакать. И появилось еще кое-что... Она потерялась, смятение наполнило ее душу и в какой-то момент она поняла, что не хочет больше жить, не хочет жить в этом мире...