Но не царский выкуп, носимый в качестве украшений, и даже не знойная обжигающая магия больше всего поражали в старой шаманке. Ее черно-черные яркие глаза. Ее лицо характерной удлиненной формы. Ее острые скулы, резко взмывающие к вискам брови, не совсем пропорциональные кисти. Медик готова была поспорить, что, если она прикоснется к запястью, то температура тела колдуньи будет заметно ниже человеческой нормы. В Наранцэцэг явно текла кровь дэвир. Это не было редкостью: здесь, на границе, многие могли похвастаться подобным родством. Просто обычно оно было очень и очень дальним. Наследие Дэввии сильно: даже через дюжины поколений медику не составляло труда прочесть на лицах печать всесветлого воинства.
А вот истинную полукровку Вита видела перед собой впервые. Одним из родителей Наран был чистый дэв. А может быть, даже дэви. Учитывая, что продолжительность их жизни гораздо длиннее человеческой, точный возраст шаманки угадать было сложно. Цветок солнца рода Боржгон мог распуститься как двести, так и две тысячи лет назад.
Сидящая на подушках женщина когда-то вполне могла быть подругой царице Хэйи-амите, могла знать императрицу Ирэну и помнить саму Майю. Старшая шаманка являлась одной из немногих смертных, кто способен был на равных спорить с князьями тьмы и правителями риши. Валерия Минора Вита, стоя перед ней, ощутила себя странно беспомощной. И ощущение это ей не понравилось.
«Надеюсь, полудэви не учует на моей коже запах кера. В противном случае этот разговор выйдет очень коротким!»
Медик поклонилась. Назвала свое имя. Поинтересовалась именами собеседников, похвалила их. Перед гостьей поставили поднос с травяным чаем. Валерия почтила обычай, сделав горький глоток. Далее следовало завязать вежливый разговор о здоровье и погоде. Ни то ни другое в сложившихся обстоятельствах не было традиционной «нейтральной» темой. Вита вздохнула и бросилась в бой.
– Мудрые рода Боржгон, – сказала она, – я пришла говорить о благословлении, которое один из вас подарил своему племени. Оно должно было принести плодородие. Но принесло лишь смерть.
Реакция последовала незамедлительно. Сидевшая рядом с Наран женщина взвилась с подушек, заклинание-нож соткалось в руке ее из дневного света и пустого воздуха. Колдунья бросилась без слов и без крика, одним звоном монист предвещая убийство.
Старшая шаманка тоже не стала тратить слова, лишь взмахнула рукой, и женщина, даже не видя этого жеста, застыла посреди атаки.
– Оставьте нас.
Двое седых мужчин поднялись с ковра. Молча выскользнули вслед за той, что, в нарушение всех запретов, осквернила кибитку оружием. Наранцэцэг дождалась, пока упадет полог. Сложила перед собой унизанные золотом удлиненные кисти.
– Валерия, прозванная Приносящей жизнь, – произнесла она, будто вспоминая. – Когда-то ты получала от племен подобное благословение.
– Да. – Вита не видела смысла отпираться. – Не узнать его невозможно. Но то, что было наложено на пришедших в Тир, благословлением назвать язык не поворачивается. Их тела будто с ума сошли, умножая сами себя. Не знаю, о чем думал шаман, чтобы так ошибиться.
– Больше он ошибаться не будет, – холодно перебила Наран. – И думать тоже.
Иного Вита и не ожидала.
– Наказание не вернет мертвых. Вы знаете, что скверное благословение стало причиной болезни. Вы не сказали об этом хану, – выхваченный нож был тому самым лучшим подтверждением. – Полный шаманский круг и сама Наранцэцэг явились сюда, чтобы скрыть следы единственного рокового просчета.
– Жар солнца способен скрыть многое. – Улыбка колдуньи, по контрасту с ее угрозой, была совершенно ледяной.
– Но не вернуть мертвых. И не исцелить живых. Я знаю, что скверное благословение еще в силе. Оно, точно жирное масло, липнет ко всем, кого коснулось. Если оставить как есть, оно будет продолжать приносить беды. И с этим я могу помочь.
– Ты? – пронизывающий взгляд. – Ты не шаманка. И даже не маг империи.
– Верно. Наложить благословление я не в силах. Но исцелить то, что уже существует? – Руки медика ласкающе скользнули по древку сигны. – Это возможно.
– Ты готова так сделать?
– Да.
– Если мы заплатим твою цену.
– Да.
Горящие черные глаза впились в ее лицо.
– Где ты видела скверну?
Вита не хотела сообщать полудэвир о выживших Тира, но врать было нельзя:
– На одном из детей рода Боржгон. Его родители остались в крепости, когда караван ушел в степь.
Пальцы старой женщины медленно сжались. Кожа под кольцами побелела. Это было первым признаком человеческих эмоций, которые Вита увидела в древней колдунье.
– Он живет?
После секундного колебания медик ответила:
– Да.
Наран прикрыла глаза, точно от боли.
– Мои правнуки, которых сразила болезнь. Моя младшая ученица, Дождь-Цветок рода Боржгон, – тихим, пугающим до дрожи шепотом признала колдунья свою боль. – Они живут тоже.
Только въевшаяся в кости муштра позволила медику не показать своей реакции. Живут? Заболевшие, измененные, покрытые чешуей – они живут. Среди нетерпимых ко тьме кочевников. Перед глазами старой полудэвир. Да, степняки вынуждены были бы поднять руку не на сослуживцев, а на близких родичей. Но племена не стали б колебаться. Если только за измененных не вступился кто-то очень уважаемый. Глава шаманского круга, например.
Для полудэвир присутствие тьмы было бы физически невыносимо. Если Наран не обрушилась на измененных всей своей солнечной силой, значит, она не чуяла в них Ланки. Значит, чешуя – это только внешнее.
Вита увидела шанс. И не стала его упускать:
– Они живут. Но им нет теперь места под небом Великой степи.
Черные глаза полыхнули бешенством. Прима, точно не заметив, продолжила:
– В империи несущим на теле такую печать тоже не найдется места. Цветок солнца, ты не спросила, какова будет цена за исцеление. Я назову ее сейчас. Я хочу, чтобы степь забрала у моего народа долину Тир.
Седые брови медленно поползли вверх.
– Забрала?
– Изъяла. Взяла. Одолжила, – медик взмахнула рукой, не в силах подобрать слово на степном диалекте. Попыталась вспомнить древний язык дэвир. – Провозгласила добычей?
– Украла, – подсказала Наран. На чистейшем имперском.
Вита с облегчением перешла на родной язык:
– Мы не будем драться за крепость. А если Аврелий попробует, его побьет костылем собственный сигнифер. Вы не будете ее штурмовать. Направьте легату посланника с сообщением: вы очень оскорблены, а потому долина и все укрепления теперь принадлежат степи. Он отправит гонца императору. Тот отправит посла на совет родов. Война сейчас никому не нужна. Переговоры могут быть сколь угодно долгими. А в крепости тем временем смогут жить те, кому не осталось иного места.
Пока не успокоятся страхи. Пока не угаснут слухи. Пока чистокровные дэвир не принюхаются к обитателям Тира и не признают их очередной человеческой расой. А они признают. В подобных вопросах воины, что созданы были для борьбы с бездонной тьмой, врать просто не способны.
Унизанные перстнями длинные пальцы сложились в задумчивом жесте:
– Что за прок тебе во всем этом, медик империи? Почему не назначить цену в золоте?
– Золото не купит жизни моих пациентов или твоих родичей. Нарушенных клятв оно не искупит тем более.
Нечеловеческие черные глаза, казалось, выворачивали душу. От солнечного жара предательские легкие в любой момент грозили взбунтоваться. Наранцэцэг говорила медленно. Подбирая каждое слово:
– Ты хочешь, чтобы мои внуки поселились в этой долине?
Не идеальный вариант для привыкших к полной свободе степняков, но какой у них есть выбор? Вита пожала плечами: