Стены усадьбы Ашатов носили в себе следы резни. Следы пожара, следы погрома, следы насилия. И со всех сторон Виту обступали запахи смерти. Язык не поворачивался назвать то, что здесь произошло, битвой. Или хотя бы схваткой за выживание. Эти люди словно пали жертвами охватившего всех безумия.
В примыкающем к кухне временном лазарете Вита нашла одну из причин. Худощавый старик, с длинными белыми волосами и с белой же, слипшейся от крови бородой. На лице и ребрах виднелись следы побоев. На обмотанной грязными бинтами левой руке недоставало трех пальцев. В ухе болталась серьга – переплетенные клубком змеи. Знак медика.
А она, признаться, решила, что дело и правда в пресловутой казне Ашатов. Но кто в разгар чумы устроит войну за деньги? Нет. Только за исцеление. За шанс, пусть самый призрачный. Шанс выжить.
Вита медленно обошла помещение. Нашла черную обезглавленную змею. Нашла чашу, в которую выдавили яд, неумело смешали с кровью. Нашла труп того, кто осушил эту чашу. Он умирал долго.
В принципе, с этого момента все было ясно и дополнительного расследования уже не требовалось. Когда вспыхнула эпидемия, дом Ашатов оказался обладателем бесценного в такой ситуации сокровища: медика, имеющего в своем распоряжении не только аптеку, но и небольшой серпентарий. Старик, конечно, пытался лечить. Безуспешно – если б болезнь поддавалась стандартным методам, госпиталь крепости Тир справился бы с напастью. Но он был медиком, и он был за закрытыми воротами поместья Ашатов. Этого оказалось достаточно.
Смерть ломилась в дом приливными волнами. Они отстреливались от нее из луков, отпихивали копьями, рубили короткими мечами и саблями. Не позволяли себе замечать, что убивают своих же обезумевших от страха соседей. Зелья не помогали, старик знал, что попытка лечить напрямую, делясь своей жизненной силой, закончится для него гибелью. Но для окружающих логика была уже бессильна. Начались побои. Потом пытки. Нужно дойти до особой стадии бездумного ужаса, чтобы искалечить единственные руки, что способны еще принести спасение. Медик, конечно, сломался. Попытался вытащить хоть одного больного…
(Вита коснулась спутанных кудрей молодого парнишки. Повернула его голову, изучая покрытую нарывами шею. Юноше не было еще и двадцати.)
…и целитель, будучи на грани истощения, предсказуемо угробил и себя, и пациента. После чего выжившим не оставалось ничего другого, кроме как взять последние запасы и заняться самолечением. С результатом не менее предсказуемым.
Безумие чумы, наложившееся на безумие войны. Вита закрыла за собой дверь лазарета. Вокруг было слишком сумрачно. Медик достала из аптечки серебряную монету с профилем императора. Зажала ее между сложенных лодочкой ладоней. Поднесла к губам, произнесла четко: «Сияй!»
Лучистое зарево растеклось сквозь пальцы, просвечивая плоть красным, позволяя увидеть силуэты костей. Магическая сфера поднялась меж ее ладоней, очертила над головой ленивую восьмерку. Куда дальше? Где здесь, в этом варварском, превращенном в огромный могильник поместье, искать пресловутый архив?
II
Наружу медик выбралась, когда уже почти стемнело. По двору шла, сгибаясь под тяжестью набитых дощечками узлов. Потом плюнула, брякнула груз на впитавшую кровь землю. Из усадьбы вытащила свою ношу волоком, ругаясь, как умеют только жрецы и хирурги. На выходе ее уже поджидал субтрибун с полудюжиной свидетелей и целой бочкой очищающего раствора. Вита вывалила перед ними архив, а также сундук монет и ценимых степняками золотых украшений – пусть очищают. Высказала все, что думает о родной армии и не менее родных судейских чинах, и нырнула в белый огонь.
Провожать старшего медика до лагеря отправили мальчишку-легионера в тяжелой, пропитанной соком кау хламиде. Вита жестом попросила доблестного воителя опустить копье, повесила на наконечник свою световую сферу.
Идти было недалеко. Мягкий серебряный свет упал на углубленный магией ров, ощетинившийся кольями вал, на вышедших из тени ворот часовых. Перед тем как пустить в лагерь, Вите на голову вылили ушат благоухающего травами раствора. Юного провожатого заставили снять испачканную защитную накидку.
Едва они шагнули внутрь палисада, нос бравого воина безошибочно повернулся в сторону кухни.
– К купальням! – отрезала медик. – Как тебя зовут, легионер?
– Летий, госпожа.
– Летий, мы в зоне вспышки. Опасности сейчас уже нет, но это не значит, что можно забыть о простейшей осторожности. Перед тем как идти к кухонным кострам, вылей на себя пару ведер воды, настоянной на аленде. И вымой руки.