Я внимательно посмотрел на плоские грудки одноклассниц, но уже не на звездочного Ленина, а просто так посмотрел. Ну, неужели мне взрослому человеку теперь десять лет смотреть на этих скелетиков и дергать их за растрепанные косички.
А из учительской, например, я видел, вышла на переменке такая отпадная практикантка, лет двадцати, конечно, для меня пятидесятилетнего слишком молода, но пока я нахожусь в теле второклассника, то можно и приударить.
Я смело подошел к практикантке, встал на цыпочки и заученно пролепетал:
- Зайчонок, а не сходить ли нам сегодня куда-нибудь потусоваться!
Уж от этого моего невинного предложения познакомиться, будущая училка потеряла дар речи и видимо так и не нашла в своем словарном запасе смысла слова "тусоваться" и поняла его как-то по-другому, стукнула меня классным журналом по голове и визгливо убежала. Я победно оглядел притихших от моего подвига запуганных второклашек и пискливым голосом изобразил свое превосходство:
- Во телка размечталась, ничего, подрастет - моя будет! А не сходить ли нам, парни, куда-нибудь посидеть, в смысле откинуться, если пивом, то угощаю, закурить у кого-нибудь найдется - я старательно при этом вспоминал свой позабытый молодежный сленг, чтобы хоть как-нибудь быть похожим на второклассника.
При моем упоминании пива и сигарет сразу шесть наших девчонок и два мальчика наперегонки побежали к директору, чтобы донести на меня первыми.
Я смачно сплюнул на паркет и страшно икнул на вахтершу.
Нет, в этой новой жизни я не хочу снова стать отличником, закончить институт, стать психоаналитиком, а потом получить тюремный срок за эксперименты над жителями ярославской деревеньки Љ.
Все, я стану другим, и старательно прицелившись, я пнул под зад самого прилежного отличника, отчего он с непривычным визгом взлетел на воздух и, только приземлившись, тут же меня страшно зауважал.
- То-то, памперс недоделанный - шикнул я на него новым матерным словом и гордо пошагал домой, надо ведь и за матерью теперь присматривать, а то к 35 годам она четыре раза выйдет замуж и замучит меня потом новыми папами и отчимами. Ну, нет, за кого я выберу, за того теперь и пойдет, или настоящего батьку верну, ему сейчас еще тридцати лет нет, бегает где-то, а сын тут без телевизора и пепси-колы пропадает.
В стране шел 49 год советской власти, и по грязноватой улице, махая несуразным ранцем, возвращался домой второклассник школы, еще вчера бывший круглым отличником, и примерным октябренком. Но он уже никогда не окончит институт, он даже среднюю школу никогда не закончит, и не станет психоаналитиком, а завербуется на угольную шахту в городе Инте, где в условиях полярного холода к пятидесяти годам заработает туберкулез. Вот потому он тоже разыщет ярославскую деревню Љ, гнилыми от угольной пыли зубами перегрызет колючую проволоку и во второй раз перейдет временную границу с СССР, на этот раз, намного правее того исторического куста, за которым скрывался 1966 год".
- В палате у больного появились продукты 1975 года, вот ряженка, ее не было в таком виде в 1966 году, это болгарские сигареты "Стюардесса", - доктор отер вспотевшую лысину. - Болезнь явно прогрессирует, и если бы она происходила только внутри больного, то случай вполне заурядный, но когда от душевной болезни пациента в его палате появляются реальные продукты питания, то это дело уже не врачей, а компетентных органов. Ну, спрашивается, чем я таким должен лечить больного, чтобы он перестал воровать кефир тридцатилетней выдержки. У меня все, господа.
Еще раз, тщательно обтерев усталую лысину, доктор сел на свое место, и вдруг заговорил давно молчавший майор госбезопасности, который уже не только работал в этой психлечебнице, но и сам понемногу лечился, так как потерял на этом не только сон, но и здоровье.
- Я предлагаю в качестве эксперимента примотать меня на ночь веревками к спине больного, и я, таким образом, прослежу весь его ночной путь, - голосом обреченного героя закончил майор.
- Все правильно, - из угла визгливо пошутил какой-то молодой аспирант, - если примотать к больному майора, то они вдвоем больше продуктов начнут таскать в палату...
- Тише, вы, - оборвал насмешника главный врач, - нельзя рисковать майором, а нельзя ли к спине пациента примотать, например, колючей проволокой какого-нибудь заключенного, которому все равно. Ну, нельзя же нам так просто рисковать жизнь майора.
- Меня мотайте, - вдруг рявкнул майор, - может полковника за то дадут, а то сижу и сижу здесь в больничке, а дело почти за год ни на шаг не сдвинулось. А примотать лучше не веревками, что ненадежно, а в гипс укатать обоих по самые уши.
Что и сделали, а наутро в палате в гипсовом коконе нашли только больного, а майор бесследно исчез, потому из управления ему на смену прислали другого майора, еще более не разговорчивого. Этот майор оказался прытким малым, и всего за одну неделю с помощью милицейской дубинки и обыкновенного табурета выбил из больного что-то похожее на признание: