«Как хорошо, что начинает смеркаться», — думала я, стараясь, чтобы ты, сидящий неподалёку, не обратил внимания на моё волнение, хотя весь двор знал о том, что я по уши влюблена.
Я думала только о том, как бы поближе придвинуться к тебе, и молила, чтобы время замедлило ход, даруя мне ещё хотя бы час рядом с тобой! И вот, ты, как обычно, раньше остальных встаёшь с места и прощаешься, начиная растворяться в облаке дыма от костра. Я не знаю, что и придумать... Растерянность и страх сковывают меня, парализуя любые мыслительные процессы, и я сижу, провожая взглядом твой силуэт.
«Да что же это я?!» — возмущённо говорит во мне что-то, и я срываюсь с места.
Перепрыгиваю полуразрушенный невысокий заборчик и бегу за тобой в подъезд. Я ныряю в дверь, как проворная лисица в нору, я стараюсь быть незамеченной, но чувствую, что хотя бы одна пара глаз, моей бабушки, наблюдает за мной.
«Ей можно», — великодушно решаю я.
Ты замер, услышав чьи-то шаги, и я готова была поспорить, что ты знал, чьи они. Твой холодный взгляд обезоруживал меня, я не могла скрываться от него ни тогда, ни теперь. Ты всё знал.
— Я тут знаешь... хотела тебя спросить... попросить... ну, я... — нужно было говорить что-то, и я старалась.
Ты усмехнулся, или мне показалось? А потом случилось непредсказуемое. Я съёжилась, как лесной зверёк, и начала часто моргать, чтобы скрыть волнение: ты взял меня за руку и повёл за собой. Так просто, что я потеряла дар речи и ощущение реальности. Мы поднялись на третий этаж, и я сказала тебе какую-то глупость, а ты посмеялся в ответ. Я хотела убежать вниз, от тебя, потому что боялась, что ты поцелуешь меня, что тронешь за талию, обнимешь и скажешь, что тоже влюблен. В тот миг я боялась этого больше всего на свете! Больше, чем пауков на даче или езды на велосипеде с горки... В момент, когда ты наконец-то был неописуемо близко, когда я чувствовала твой запах и видела твои глаза, я не могла побороть своего страха и мне стало стыдно за свои чувства к тебе, за их неуклюжесть и простоту, за то, что я не могу казаться безразличной, стараясь расчётливо заполучить твоё внимание, за то, что я вообще так по-детски тебя люблю.
— Эй, Аська! Ты чего за мной побежала?
Вот бы и ответить ему, что «втюрилась в тебя», но я молчу и продолжаю сжимать его руку.
— Что ты так вцепилась в меня?
Отчаянно хватаюсь за его плечи второй рукой и понимаю, что до поцелуя всего лишь несколько секунд. Я жадно вдыхаю и чувствую, как он касается пальцами моих рёбер, как начинает щекотать меня и смеётся. В моём подсознании мы два осенних листа, танцующих танец. Мы подхвачены ветром, и он уносит нас куда-то вдаль от веток дома, и мы не знаем, когда упадём и упадём ли рядом. Как щенки, начинаем кувыркаться по подъездному полу, он хватает меня за голень и держит, сжимая так крепко, что я готова зарычать. Я отбиваюсь, играясь и смеясь, мы, по-детски нелепо хватаем друг друга за руки и плечи, щекочем и дерёмся. Зачем? Такое, наверное, это проявление симпатии. Я злюсь на его нерешительность, как злюсь и на свою. Но вот уже мы запыхались и часто дышим, сели на одну ступеньку лестницы, и юбка в фиолетовые ананасы собралась выше колен. Он бродит по мне взглядом, ищет слов, а я не знаю, зачем же он молчит.
* * *
Официантка принесла тёмно-зелёную книгу из собрания сочинений Куприна, в которой лежал чек. Здесь всегда приносили счёт в одной из книг русских классиков, и часто это было поводом попросить его пораньше, чтобы прочесть пару абзацев или погадать. Я открывала книгу на любой из страниц, мысленно задавая вопрос, и искала ответа среди строки, первой попавшейся на глаза. Иногда — смеха ради, но чаще искренне нуждаясь в совете.
Теперь я тоже открыла книгу на одной из страниц. Зажмурилась на мгновенье и опустила взгляд. Это был последний абзац очередной главы романа «Колесо времени»:«А утром, когда она ещё спала, я увидел на её лице тот неописуемо-розовый оттенок, который бывает на перьях фламинго перед переходом в белый цвет».
Вопрос, заданный про себя, был очевиден. Я могла спросить в тот момент только о Руслане и о нашей совместной судьбе. Веря гаданиям с детства, а у меня были на то все основания, я научилась доверять своей интуиции, потому что только она помогала правильно сформулировать один единственно важный вопрос. «Значит, наконец, всё будет правильно», — подумала я, закрывая книгу. Мне так хотелось обнять эту девушку, жаждущую отправиться в путешествие, что я едва удержалась, сомкнув руки в замке.
День обещал быть чудесным! Он снова дарил мне чувство вдохновлённого, трепетного ожидания встречи; снова вернул мне платье, два хвостика и белые носки.
— Вас можно рассчитать?
— Да, конечно!
Я вспомнила о времени. Впервые за утро поняла, что оно тянется безумно медленно, будто впервые даёт мне шанс насладиться реальностью. Оглянулась на часы на стене за моей спиной и вдруг обратила внимание на карту, висевшую под ними. Это было огромное полотно в два-на-два с половиной метра шириной с изображением всех стран и крупных городов мира. Евразия, вся усеянная разноцветными кнопочками, павлиньим хвостом пестрела среди других континентов.
Бармен, заметив моё любопытство, прокомментировал:
— У нас есть кнопочки, которые вы можете прикрепить на место, откуда приехали. Но, как видите, большинство городов уже отмечены на карте...
Я кивнула и подошла ближе. Многие туристы из Европы, Северной Америки, Азии посещали это кафе. Пара кнопочек оказалось на Африке и Австралии, ещё по одной — на Бразилии и Мадагаскаре. Удивлённо я рассматривала из каких мест люди приезжали в наш город и гадала зачем. Хотя вряд ли стоило так удивляться, потому что в моём портовом городке всегда находилось место и для огромных международных лайнеров с многотысячным населением, и для проведения различных фестивалей, саммитов и слётов.
Мечтая уехать подальше от дома, я с детства искала место такое же красивое, как моя страна. Приезжая на дачу, я бежала по бороздам и кричала от счастья, раскинув руки по сторонам. Зная, что однажды жизнь унесёт меня далеко от дома, я заранее больше всего тосковала по даче и по дому у бабушки. Но дом бабушки был связан с Русланом и, когда мы продали квартиру и пришли туда в последний раз, я помню, как вышла на балкон. Зная, что семья Руслана переехала больше полугода назад, я всё равно подняла глаза наверх: туда, где под самой крышей расположился его балкон. Была глубокая осень, и листва на деревьях перед балконом давно опала в ожидании снега. Я видела, как машины оставляли свои следы, газуя перед светофором, как закрывали ворота базара двое охранников в синих комбинезонах, и как сорока чистила перья на проводах. Я смотрела вокруг, стараясь осознать, что с этого места в последний раз вижу и его балкон, и рынок, и себя. Впервые я ощущала себя повзрослевшей и впервые не боролась со слезами. Они ручьями текли по моим бледным щекам, а я хлюпала носом, ёжась от ветра.