Молодые люди, почему-то взволнованные, как по команде взвились на ноги.
Лея приветствовала их трепетную неловкость прозрачной улыбкой, в которой сочеталась и искренняя радость старухи, наблюдающей за бессознательным торжеством молодой крови, особенно ценным в такое неспокойное время, и светлая горечь, которой сопровождает подобное зрелище женская память с высоты прожитых лет.
Вскоре появилась доктор Калония, чтобы отчитаться о состоянии пациентов.
— Жизни обоих раненых вне опасности, — доложила она с усталой улыбкой победителя.
Лея и Рей облегченно переглянулись.
— Спасибо, — выдохнула девушка. В ее глазах засверкали крохотные кристаллы болезненной радости.
— Твой друг встанет на ноги через неделю или две, — пообещала Калония, опустив руки на плечи Рей и бережно усаживая ее на место. — Мне нечасто доводилось иметь дело с ранами от сейбера. Слишком редкое и древнее оружие. Сейчас солдаты повсеместно используют бластерные пистолеты и винтовки дальнего действия. Впрочем, не важно, какое оружие принесет смерть, — женщина поспешила улыбнуться. — Главное, что твоему другу она пока не грозит.
Рей подчинилась движению рук доктора и опустилась в кресло, прикрыв глаза на миг.
— А вот второй юноша заставил нас поволноваться. Ранение оказалось глубоким, металлический болт застрял в кости. Парню еще повезло, выстрел едва не задел сердце и сосуды. Придись он чуть выше…
Калония внезапно умолкла, заметив бледнеющее лицо Леи.
В своем отчете доктор не упомянула о том главном, что вызвало ее беспокойство, считая это лишь игрой собственного воображения. Когда она занималась вторым пациентом — а занималась она им лично, поскольку ранения на теле этого юноши были куда более тревожными, — женщине не давало покоя ощущение тайного сопротивления с его стороны всем медицинским манипуляциям. Так, словно он был для нее не союзником, а противником в борьбе за собственную свою жизнь. Подобное чувство неосознанного насилия над чужой волей, признаться, выбило бы из колеи любого, а тем более человека такого исконно благородного призвания, как медик.
Сейчас же Калония почему-то подумала, что генерал Органа знала об этой необъяснимой аномалии его души, хотя, кажется, и предпочла бы не знать.
Чтобы разрешить неудобство ситуации, доктор робко добавила:
— Впрочем, парень на редкость крепкий. Большинство людей выстрел из боукастера поражает наповал.
Однако эти слова вопреки ее ожиданиям только усугубили дело.
— Он, будучи раненым, держался на ногах и сражался, — вставила Рей, напряженно закусив костяшку указательного пальца. Не в первый раз девушку посещало и ввергало в конфузливость ощущение невольного вмешательства в трагедию чужой жизни.
За минувшие часы она успела рассказать генералу Органе обо всем, произошедшем с нею на «Старкиллере». Начиная с того момента, как она, будучи в бегах, натолкнулась на Хана и Финна, и заканчивая своим загадочным, необъяснимым триумфом над рыцарем Первого Ордена. Мать уже знала, какой чудовищный поступок совершил ее сын. И вместе с тем — как доблестно и яростно он бился в лесу. Поэтому лицо ее отражало и гордость, и отчаяние, и стыд — и еще массу самых различных, зачастую противоречивших друг другу чувств, скрыть которые в полной мере она еще не могла.
Лея поджала губы.
— Как они теперь? — голос генерала был нарочито твердым. — Они оба.
— Последнее время провели в сосудах с бактой, — отозвалась доктор. — Сейчас оба в искусственной коме в капсулах интенсивного ухода. Еще слабые, как новорожденные котята нексу. Но они будут в порядке, уж я вам обещаю.
— Хорошо, — выражение противоречия исчезло с лица генерала Органы, оставив лишь темную тень решимости. — Неизвестного юношу перенесите в отдельное помещение. Я распоряжусь выставить охрану. Без моего приказа не приводите его в сознание. Тщательно следите за системой подачи кислорода в капсуле. Ошибка может дорого обойтись. И избавьтесь от его прежней одежды.
Последние слова она выделила особо, слегка повысив голос и неосознанно сглотнув часть гласных звуков, что с одной стороны могло быть истолковано как намек на чрезвычайную важность этого приказа, и — более того, — на личную заинтересованность в нем генерала; а с другой — как естественная робость из-за определенной интимности, которую скрывал смысл сказанного.
Услышав эти короткие распоряжения, Калония, честно говоря, несколько опешила. Их суть сводилась к тому, что один из раненых будет отныне находиться в положении пленника. Подобная мысль не могла прийтись по душе медику, которая несколько последних часов билась за жизнь молодого человека — а сражение такого рода всегда откладывает отпечаток симпатии на человеческом сердце.