Поэтому я принимаю её, позволяя ему поставить меня на ноги. Я позволяю ему подвести себя к огромному панорамному окну, что занимает всю заднюю стену кабинета. Сейчас девять часов, и тьма наконец-то накрывает пустыню. Когда ты не знаешь, что тридцатью этажами ниже, на бульваре Стрип, где огни горят так ярко, что большую часть дня тебе кажется, словно ты находишься на вершине мира, солнце светит двадцать четыре на семь.
Себастьян снова стоит позади меня, его длинное, мускулистое тело прижимается ко мне от плеч до колен. Он тёплый и твёрдый, и, несмотря на то, о чём я думаю, он ощущается так хорошо, что хочется опереться на него. Чтобы согреться в его тепле и силе, которые исходят от него волнами.
— Я сегодня потратил слишком много времени, просматривая видео с твоим участием прошлой ночью, — шепчет он в моё ухо, пока его пальцы нежно поглаживают мои бёдра, мой живот, внешнюю часть моих ног. — Слишком много времени сегодня я видел тебя в деле.
— Ты шпионил за мной? — я пытаюсь изобразить обиду, но это сложно провернуть, когда весь вечер чувствуешь на себе его взгляд. Ещё труднее отойти, когда тело буквально тает в его объятиях.
— Я за тобой наблюдал, — он склоняет голову, его губы останавливаются всего в дюйме от моего уха, обдавая горячим дыханием мой затылок. — И ты знаешь, что я увидел?
— Что? — я не могу удержаться от вопроса, и не могу остановить своё тело от распространяющегося желания. Соски напрягаются, наливаясь кровью и требуя секса. Не знаю, что в нём такого, почему он так сильно меня заводит, но это так, словно моё тело признаёт его. Будто оно знает то, чего не знаю я.
— Кого-то, кто жаждет контролировать, как я. Кого-то, кто хочет контролировать себя, свою жизнь, свой мир.
— Это… это не правда.
— Не правда? — шепчет он.
— Нет. Я просто… я не хочу быть в чей-либо милости. Я хочу прожить свою жизнь так, как хочу жить я, не спрашивая никого, — почему моё дыхание так непостоянно? А моё сердце бьётся так быстро?
— Контроль, — говорит он мне снова. — Дисциплина. Сдержанность.
Слова пугают меня также, как и заводят. Или может, это просто то, как он обнимает меня и касается. Его губы скользят вверх по моей шее и челюсти.
— Я не… — мой голос ломается. — Я не знаю, чего ты от меня хочешь.
— Дело не в том, что я хочу от тебя, — говорит Кейн, продолжая осыпать горячими поцелуями мою щёку и уголок рта. — Дело в том, что я хочу тебе дать.
— И что это? — спрашиваю я, игнорируя сухость в горле.
— Скажи мне, Ария. Как много значит для тебя контроль? Как далеко ты готова зайти, чтобы получить его?