На месте Гарри с бокалом шампанского, к которому она так и не притронулась, возникла Мэкки и без промедления начала лечить мои расстроенные чувства.
— С ее стороны было несправедливо называть вас легковесным, — заявила она. — Гарри не следовало ее приводить. Я знаю, ее очень почитают, но она может довести до истерики. Я сама видела.
— Мои глаза сухи, — ответил я. — Вы пьете свое шампанское?
— Лучше не пить, мне кажется.
— Тогда, может быть, уступите его ходячему раненому?
Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой, и мы поменялись бокалами.
— На самом же деле я не поняла многое из того, что говорила Эрика.
— Она говорила о том, что умнее меня.
— Готова спорить, что падающих с коня в обморок она не сумеет поддержать.
Как сказал Тремьен, Мэкки была «милой молодой женщиной».
Останки Анжелы Брикел были найдены в Квиллерсэджских угодьях на западной окраине Чилтернса.
Лесник Квиллерсэджа договорился по телефону с местной полицией о том, что полицейская машина заедет за ним домой и он покажет, по каким частным дорогам угодий можно ближе всего подъехать к останкам. Затем проводит через лес пешком.
В тот воскресный полдень несколько дежурных полицейских с содроганием подумали о мокром холодном лесе.
В доме Тремьена неофициальная вечеринка благополучно продолжалась. Фиона и Мэкки уселись на софу и, склонив друг к дружке серебро и золото своих волос, что-то щебетали о будущем ребенке. Нолан обсуждал с Тремьеном лошадей, на которых, как он надеялся, ему придется соревноваться после возобновления сезона скачек. Гарет разносил хрустящий картофель и не переставая ел его сам, а Перкин зачитывал вслух мои рекомендации относительно того, как, заблудившись, найти дорогу и выйти к людям.
— "На пересеченной местности спускайтесь с возвышенностей вниз, не идите вверх, — читал он. — Люди живут в долинах. Двигайтесь вниз по течению рек. Люди селятся рядом с водой". Не могу представить, что мне когда-нибудь понадобятся эти советы. Я постараюсь не очутиться в джунглях.
— Этими советами можно воспользоваться и в Озерном крае, — сухо заметил я.
— Не люблю ходить пешком. Нудно.
— Джон, — обратился ко мне Гарри, — Эрика хочет знать, почему вы ничего не говорите в своих путеводителях о восхождении на горы?
— Никогда и близко к ним не подходил, — ответил я. — Кроме того, по вопросам альпинизма написаны десятки книг.
Эрика, в глазах которой все еще горел огонь победы, поинтересовалась, где издавались мои книги. Когда я назвал издательство, ее брови в задумчивости поползли вверх и ей, видимо, пришлось отказаться от пренебрежительного замечания.
— Хорошее издательство, не так ли? — спросил Гарри, скривив губы в улыбке.
— Достойное, — согласилась она.
Фиона, поднявшись с софы, начала прощаться, в основном с помощью поцелуев. Гарет было сунулся к ней, но она остановилась рядом со мной и приложилась ко мне щечкой.
— Как долго вы здесь пробудете? — спросила она.
— Еще три недели, — ответил за меня, не задумавшись, Тремьен. — А там посмотрим.
— Мы пригласим вас на ужин, — пообещала Фиона. — Пойдем, Нолан. Готова, Эрика? Целую тебя, Мэкки. Береги себя.
Вслед за ними, на седьмом небе от счастья, уплыли Мэкки и Перкин. Мы же с Тремьеном принялись собирать бокалы и складывать их в моечную машину.
— Если никто не возражает против пирога из бутербродов с мясом, то я могу приготовить, — предложил Гарет.
Примерно к тому времени, когда мы заканчивали пирог, два полицейских, сопровождающих лесника, наконец добрались до жалкой кучки костей — Немезида начала свой отсчет. Привяйав веревку к деревьям, они оградили это место и связались по радио с участком для получения дальнейших инструкций. Информация медленно поползла наверх, пока наконец не достигла старшего инспектора Дуна из полицейского участка долины Темзы, который к моменту ее получения мирно похрапывал после любимого йоркширского пудинга.
Поскольку через час должно было стемнеть, он решил заняться этим делом с утра. Он также решил взять с собой патологоанатома и фотографа. Он был уверен, что эти кости наверняка окажутся останками одного или одной из сотен подростков, которыми в прошлом году летом кишела территория его участка, и не было спасения от их ночных гулянок. На нем уже висело три дела о смертельных отравлениях наркотиками.
В доме Тремьена мы с Гаретом поднялись в мою ком-• нату. Ему не терпелось посмотреть мой спасательный набор, который, как он знал, я захватил с собой.
— Это такой же набор, как и в вашей книге? — спросил он, после того как я достал черный водонепроницаемый подсумок, который можно было носить на поясе.
— Нет, обычных птиц?
— Голубей? Черных дроздов? Человек съест все, что угодно, если будет достаточно голоден. Наши далекие предки питались всем, что только могли достать. Это считалось нормой.
Для него нормой был холодильник, набитый пиццей. Он не имел ни малейшего представления, что значит быть один на один с природой, и, несмотря на весь его нынешний интерес, мне показалось, что вряд ли он когда-либо испытает и поймет это.
Однажды я провел целый месяц на острове без каких-либо спасательных наборов, зная лишь то, что у меня есть запас воды и в конечном счете меня заберут, но даже при наличии этих знаний и моем немалом опыте мне пришлось очень туго, и именно тогда я открыл для себя истину: выживание — это больше психологический настрой, чем физическое состояние.
Туристическое агентство вняло моим настоятельным советам и прекратило выдавать путевки на подобного рода «экскурсии».
— А что, если посылать группами? — спросили меня тогда в агентстве. — Не в одиночку?
— Группе потребуется больше еды, — отметил я. — Будет жуткая напряженность. Вы спровоцируете убийство.
— Ну хорошо, — возразили мне, — тогда будем выдавать полное снаряжение, достаточный запас продовольствия и средства радиосвязи.
— И не забудьте перед отправкой выбрать старшего.
И даже с этими мерами предосторожности редкое путешествие обходилось без происшествий, и в конце концов агентство окончательно прекратило организовывать «высадки на необитаемые острова».
Гарет положил на место моток тонкой проволоки и спросил:
— Мне кажется, что эта проволока предназначена для всех тех силков и капканов, о которых вы пишете в книгах?
— Только для самых простейших.
— Некоторые ловушки очень подлые.
— Боюсь, что это так.
— Бежит по своим делам безобидный кролик и не видит замаскированную в пожухлой листве тонкую проволоку, и вдруг — бац! — он уже запутался в сетке или погребен под тяжелой веткой. Вы все это проделывали?
— Да, неоднократно.
— Мне больше нравится идея использовать лук и стрелы.
— Да, я включил рекомендации относительно того, как их правильно изготовить, потому что ими пользовались наши предки, но имей в виду — в движущуюся цель попасть очень непросто. А если цель маленькая, то практически невозможно. Это не то же самое, что лук заводского изготовления с металлическими стрелами для стрельбы по неподвижной круглой мишени, как на соревнованиях. Поэтому я всегда предпочитал ловушки.
— А стрелой вам хоть что-нибудь приходилось поражать?
Я улыбнулся:
— Однажды, когда я был маленьким, то сбил яблоко в нашем саду. Мне разрешали, есть только упавшие, а их в тот момент не было ни одного. Мне не повезло — из окна это заметила мама.
— Ох уж эти мамы!
— Тремьен говорит, что ты иногда видишься со своей.
— Да, вижусь, — он быстро взглянул на меня, затем вновь опустил глаза. — А папа говорил вам, что моя мать не является матерью Перкина?
— Нет, — медленно проговорил я. — Мы как-то еще не дошли до этого.
— Мать Перкина и Джейн давно умерла. Джейн — это моя сестра, ну, на самом деле наполовину сестра. Она вышла замуж за тренера-француза, и они живут в Шантильи, в этом французском Нью-Маркете. С Джейн мне всегда хорошо и весело. Летом я к ним езжу. На пару недель.