Все разошлись в двенадцатом часу. Вадима и Катю отпустили спать, так как им рано утром нужно было возвращаться в город, остальные трое перемыли посуду и вернули стол на место. Потом и Оуэн со Светой ушли наверх, и Аргус, как всегда, остался коротать ночь с книжкой. Ему не хотелось сидеть в доме и, взяв пиджак, чтобы прикрыть плечи от ночной прохлады, он вышел на крыльцо и утроился на ступеньках. Не успел он прочитать и пары страниц, как услышал шорох открываемой двери за спиной, и рядом с ним на ступеньку опустилась Света. Он поднял глаза от книги. Она посмотрела ему в лицо. В бледном свете луны, с отбрасываемыми на веки и скулы ночными тенями, оно показалось ей настолько прекрасным, что девушка поперву не узнала своего друга.
– Почему не спишь? – он улыбнулся ей простой знакомой улыбкой, и наваждение спало.
– Вечер был просто чудесный. Мне было так хорошо, так спокойно. Впервые за долгое время. Хочу продлить мгновение.
– Да, нечасто Оуэн бывает таким беспечным и приятным собеседником. Я удивлен, что он ни разу не вспомнил о…
– Тсс… – Света приложила палец к губам. – Он не вспомнил и ты не вспоминай. Ты читаешь? Можно я просто тихонечко посижу рядом?
"Сказать ей, что я мечтаю об этом целую прорву времени?"
Аргус промолчал. На мгновение его лицо опять осветила приятная спокойная красивая улыбка; одной рукой он обнял подругу за плечи и продолжил читать.
Глава 30
Угроза обществу
Время шло. Приближался день очередной проверки "Паранормальное-нормально". Оуэн стал очень нервным, но мысли о том, чтобы отказаться от задуманного, его даже не посещали. Аргус и Света переживали за него, но их советов он уже не слушал. Это помогло им сблизиться. Оуэн все чаще искал одиночества, и молодые люди невольно искали общества друг друга, чтобы поговорить о нем за его спиной.
Вадик все вечера стал проводить в Кутепово, и Света легко узнала от него, что это из-за Кати. Сестре он не стал врать, и Ландышева была в курсе того, что идея наладить отношения с Графской принадлежит Джулиану. Ее первой реакцией было осудить Вадима, и она не преминула достаточно резко сказать ему о том, что со стороны его действия выглядят подло. Но, пару ночей поразмышляв об этом, она больше не давила брату на совесть. Джулиан очень хорошо разбирался в человеческих отношениях, особенно, если это отношения между мужчиной и женщиной. Как знать, вдруг показное увлечение Вадима Катей перерастет в настоящее чувство? Он избавится от мучительного чувства тоски по Вале и заодно освободит Катю от довлеющего над ней влияния Квентина.
Однако, несмотря на все старания Вадима, отношения у Кати как раз таки прекрасно складывались с Квентином, а не с его двойником. Она всегда была рада видеть Ландышева, охотно поддерживала с ним беседу по дороге к дому Оуэна, садилась рядом с ним за ужином и делилась своими переживаниями насчет Дениса, который на момент опасной проверки все еще будет находиться в обществе. Вальки больше там не было, и ответственная задача удерживания Мориса от необдуманных поступков теперь ложилась на плечи Вадима. Но на Паулуса, сама того не замечая, она смотрела совсем другими глазами.
После истории с книгой графа Самперкота и визита Оуэна в аптеку в то памятное утро, отношения невольных коллег стали прохладными и немного натянутыми. Катя впервые в полной мере осознала, что человек, с которым она проводит в одном помещении по двенадцать часов в сутки, который беспрекословно снимает ей коробки с верхних полок и своевременно ставит на место недовольных покупателей, если ситуация выходит из-под ее контроля, на самом деле жесток. В его голове постоянно строятся планы и появляются далекие от благородных цели, и чтобы добиться своего, ему ничего не стоит убить. И в сложившейся непростой ситуации она априори никаким боком не на его стороне. Она все видела и все понимала – и все равно не могла заставить себя ненавидеть его, как Оуэн, или бояться, как все остальные. Против воли ей хотелось говорить ему "доброе утро" и "до завтра"; заглядывать в его холодные неприятные глаза и улыбаться, когда в начале рабочего дня они встречались перед дверью аптеки; ждать, когда он, пусть неласково, но все же так буднично, так естественно скажет ей что-нибудь в ответ.
Но нравилось ей все это не просто так.
Она никому не говорила, да ей никто бы и не поверил, а по самому Квентину почти никогда невозможно было понять, какие чувства он испытывает, но в его отношении к ней стала проскальзывать не просто терпимость, а теплота. Он все реже старался задевать ее словами и все охотнее предоставлял свою помощь, так что у Кати уже не оставалось ощущения, что она отрывает его от работы и ей делают одолжение.