— Вот как она мучает меня, — негромко проговорил маг. — Так наносит она свои удары, выбирая место, где моя защита слабее всего.
Его золотистые глаза со странными зрачками повернулись к Крисании, тонкие губы растянулись в улыбке.
— Ты сражалась за меня, ты одолела Темную Воительницу…
Он прижал жрицу к себе и, словно крыльями, обнял ее своими руками в широких черных рукавах.
— А теперь ты должна отдохнуть. Когда боль успокоится, мы пойдем дальше.
Не переставая вздрагивать, Крисания положила голову на грудь мага и услышала, как при каждом вздохе хрипят и булькают его легкие. От колдовских мантий Рейстлина исходил чуть слышный сладкий запах розовых лепестков и тлена…
Глава 5
— И вот что выходит из всех этих мужественных решений и обещаний, — сказала Китиара низким, густым голосом.
— А ты действительно ожидала чего-то другого? — спросил Сот и с лязгом пожал одетыми в броню плечами. Скрежет древних доспехов прозвучал бесстрастно, однако в тоне Рыцаря Смерти Китиаре послышалась какая-то странная нотка, которая заставила ее внимательно посмотреть на своего спутника.
Оранжевые глаза бессмертного рыцаря сверкали в черных глазницах столь ярко, что Китиара невольно вспыхнула, однако тут же спохватилась.
Шагая по комнате, битком набитой доспехами, оружием, надушенными рубашками и толстыми коврами из шкур диких зверей, она нервно сжимала на груди воротник своей тонкой, как паутина, ночной рубашки. Рука ее слегка дрожала. Этот непроизвольный жест не имел почти никакого отношения к скромности; Китиара знала это и не могла понять, что же заставило ее так смутиться. Стыдливость никогда не была ей свойственна, тем более в присутствии существа, которое превратилось в горстку праха триста с лишним лет назад. И все же под взглядом этих пылающих оранжевых глаза Китиаре вдруг стало не по себе.
— Разумеется, нет, — ответила она спокойно.
— Он, в конце концов, всего лишь эльф, — продолжал Сот неторопливым, почти ленивым тоном. — И не делает секрета из того, что боится своего брата больше, чем самой смерти. Разве удивительно, что он подумал и решил принять сторону Рейстлина, вместо того чтобы сражаться против него на стороне кучки дряхлых, выживших из ума, бессильных магов, из которых сыплется песок?
— Но ведь в случае их победы он мог бы многое получить, — возразила Китиара, пытаясь говорить в тон Соту. Все еще вздрагивая, она сняла со спинки кровати подбитый мехом ночной халат и накинула его на плечи.
— Маги обещали ему титул магистра Ложи Черных Мантий, после чего он почти наверняка занял бы место Пар-Салиана во главе Конклава, как признанный мастер магического искусства. На всем Кринне ему не было равных.
«Ты удостоился бы и других наград, темный эльф! — мысленно закончила Китиара, наливая себе бокал темно-красного вина. — Когда мой спятивший брат окончательно проиграет, тебя никто не сможет остановить. Как мы спланируем нашу дальнейшую жизнь? Ты будешь править при помощи своего магического посоха, а я — при помощи моего меча. Вместе мы смогли бы поставить на колени этих гордых Соламнийских Рыцарей. Мы изгнали бы эльфов из их родных краев — твоей родины, мой милый Даламар! Ты вернулся бы домой с триумфом, как победитель и владыка, а я была бы рядом с тобой…»
Бокал выскользнул из ее пальцев, Китиара попыталась поймать его на лету, но ее действия были слишком поспешными, а рука — слишком сильной. Хрупкое стекло треснуло у нее в ладони, острые осколки вонзились в мякоть, и смешанная с вином кровь закапала на ковер.
Вражеские копья и мечи касались ее тела едва ли не чаще, чем руки любовников, во многих местах на нежной коже Китиары остались их следы. Однако всегда Повелительница Драконов переносила боль не морщась и не жалуясь. Сейчас же ее глаза вдруг наполнились слезами. Боль казалась совершенно невыносимой.
Неподалеку на табуретке стояла полоскательница, и Китиара погрузила раненую руку в холодную воду. Ей пришлось даже прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. Вода в миске немедленно покраснела.
— Позови кого-нибудь из жрецов! — прорычала Китиара Соту.
Рыцарь немедленно подошел к двери и окликнул слугу, тут же бросившегося на поиски. Китиара, вполголоса бормоча проклятия и моргая глазами, чтобы стряхнуть с ресниц слезы, схватила полотенце и обмотала им кисть. К тому времени, когда, торопясь и путаясь в длинных полах своей накидки, в комнату вошел один из жрецов, полотенце уже насквозь промокло от крови, а загорелое лицо Китиары стало пепельно-серым.
Жрец наклонился над раной, и воительница почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Это был медальон с изображением Пятиглавого Дракона, который висел на шее у лекаря, бормотавшего обращенные к Владычице Тьмы молитвы. Скоро кровотечение остановилось, и рана на глазах затянулась.