- Почему ты так поступил? - требовательно спросил он. Даламар с легкой улыбкой покосился на Таниса:
- Как именно?
- Пришел сюда, к Элистану. Облегчил его страдания. - Танис взмахнул рукой. - Насколько я успел заметить, каждый час и даже лишняя минута, проведенная на священной площадке храма, причиняют тебе адские муки. Я не могу поверить, что ученику Рейстлина может быть какое-то дело до страданий простых смертных, добавил он мрачно.
- Нет, - ровным голосом ответил Даламар. - Ученик Рейстлина не дал бы ломаного гроша и за жизнь любого из жрецов. Но этот ученик знает, что такое честь. Его научили всегда возвращать долги и никогда ни у кого не одалживаться. Ну как, соответствует это твоим представлениям о моем шалафи.
- Соответствует, - неуверенно признал Танис. - Однако...
- Я отдавал долг, не более того, - перебил его Даламар и зашагал дальше по тропинке. Танис успел заметить на его лице болезненную гримасу;
очевидно, темному эльфу и впрямь было худо во владениях Паладайна, и он стремился выбраться отсюда как можно скорее. Танис с трудом нагнал его.
- Дело в том, - продолжил Даламар, - что Элистан однажды пришел в Башню Высшего Волшебства, чтобы помочь моему шалафи.
- Рейстлину? - От неожиданности Танис остановился. Даламар же продолжал идти, и рыцарю пришлось догонять его чуть ли не бегом.
- Да. - Темный эльф говорил с таким видом, будто ему было все равно, слышит его Танис или нет. - Об этом не знает никто, даже сам Рейстлин. Примерно год назад шалафи заболел. Ему было очень плохо, а я остался один и растерялся. Я ничего не знал об этой болезни и о том, как ее лечить. В отчаянии я послал за Элистаном. И он пришел...
- И он...вылечил Рейстлина? - потрясение спросил Танис.
- Нет. - Даламар покачал головой, и его длинные черные волосы разметались сзади по капюшону. - Болезнь шалафи неизлечима - это цена, которую он платит за свое магическое искусство. Но Элистан сумел облегчить его страдания и позволил Рейстлину отдохнуть и набраться сил. Сегодня я просто вернул ему долг.
- Неужели Рейстлин тебе так...дорог7 - запинаясь, спросил Танис.
- К чему все эти разговоры: любит - не любит, плюнет - поцелует? А, полуэльф? - нетерпеливо перебил Даламар, заметив, что за разговором они оказались уже недалеко от площадки храма, на которую легли длинные прохладные тени, похожие на ласковые пальцы, протянувшиеся, чтобы закрыть глаза умирающему. - Как и Рейстлина, меня интересует только одна вещь на свете Искусство и то. могущество, которое оно дает. Ради этого я оставил свой народ, свою родину, свое наследство, в конце концов. За это я был лишен света. Рейстлин - шалафи, мой господин, он владеет Искусством, как никто из магов. Когда я вызвался шпионить для Конклава, я знал, что это может стоить мне жизни, однако для меня это была совсем небольшая цена за возможность учиться магии у великого мастера. Как я мог позволить себе потерять его? Даже теперь, когда я думаю о том, что мне придется с ним сделать, о тех знаниях, которые безвозвратно пропадут с его смертью, я начинаю...
- Что? - резко спросил Танис, испытав внезапный приступ страха. Начинаешь задумываться, не пропустить ли его сквозь Врата? Сможешь ли ты в самом деле остановить Рейстлина, когда он вернется? Захочешь ли ты сделать это?
Даламар и Танис подошли к самой границе парка. Землю укутали мягкие теплые сумерки, напоенные запахами новой жизни. Среди осин сонно чирикали поздние пташки. В городе загорелись огни - то были выставленные на окна подсвечники, которые своим светом освещали влюбленным дорогу домой, а над горизонтом поднялся мерцающий диск Солинари, словно и боги затеплили свою главную свечу, чтобы осветить ночь. И все же взгляд Таниса был устремлен не на прекрасную луну и красоты погружающегося в сон города. Глаза полуэльфа были словно прикованы к единственному пятну ледяного мрака, тонущего в душистом полумраке весеннего вечера.
Башня Высшего Волшебства высилась над городом - грозная, темная, зловещая. В узких окнах не горел ни единый огонек, и Танис на мгновение задумался, кто или что встретит возвращающегося домой молодого мага.
- Позволь, я расскажу тебе о Вратах, полуэльф, - заметил Даламар. - Я поведаю тебе о них так, как рассказывал мне шалафи...
Темный эльф проследил за взглядом Таниса, непроизвольно устремившимся к самой вершине Башни, и заговорил приглушенным голосом:
- Да, в той лаборатории, в углу, есть дверь без замка. Пять драконьих голов, выкованных из серебра, охраняют ее. Загляни в нее, и ты не увидишь ничего, одну лишь ледяную пустоту. Драконьи головы тоже холодны и неподвижны. Это и есть Врата. Кроме них, существуют еще одни - они находятся в Вайретской Башне. Третьи Врата, о которых мы знаем, были в Истаре и перестали существовать одновременно с городом во время Катаклизма. Палантасские Врата некогда находились в Замане - так было нужно для того, чтобы оградить их от восставшей черни и Короля-Жреца, который пытался захватить здешнюю Башню. Когда же Фистандантилус уничтожил магическую крепость, Врата снова перенесли в Палантас.
Что касается их происхождения и предназначения, то все трое Врат были сотворены магами в незапамятные времена для того, чтобы владеющие Искусством могли легко общаться между собой, однако их создания завели их слишком далеко в другие планы бытия...
- В Бездну, - негромко вставил Танис.
- В том числе и в Бездну, - подтвердил Даламар. - Слишком поздно маги поняли, что за страшную дверь они приоткрыли, ибо через Врата кто угодно мог войти в Бездну и выйти обратно. Таким образом, Властительница Тьмы получила доступ в наш мир, которого так давно и настойчиво добивалась. Испугавшись дела своих рук, маги с помощью жрецов Паладайна надежно - во всяком случае, так им казалось - запечатали Врата. По их замыслу, только существо, абсолютно преданное злу, отдавшее мраку всю свою душу, могло надеяться добыть знания, необходимые для того, чтобы отворить эту страшную дверь. И только один человек - воплощение чистоты, добра и непоколебимой веры, - действуя в союзе со злом, мог удержать эту дверь открытой.
- Рейстлин и Крисания.
Даламар цинично улыбнулся:
- В своей бесконечной мудрости эти жрецы и высохшие старики-маги не задумывались о том, что объединить два столь разных начала может великая и безумная любовь. Ты ведь и сам теперь видишь, полуэльф: когда Рейстлин попытается вернуться из Бездны через Врата, я должен его остановить. Потому что следом за ним в наш мир явится Темная Королева.
И все же эти объяснения не успокоили Таниса. Темный эльф осознавал всю величину грозящей миру опасности, хотя выглядел спокойным и уверенным в своих силах...Ну и что с того?
- Но сможешь ли ты остановить его? - настойчиво спросил Танис, непроизвольно бросая взгляд на грудь Даламара, где под черным бархатом - он знал это - зияли глубокие, кровоточащие раны, выжженные в смуглой гладкой коже.
Темный эльф заметил его взгляд и невольно поднял руку к груди. Глаза его потемнели и наполнились тоской.
- Я знаю пределы своих возможностей, полуэльф, - негромко сказал он и, улыбнувшись, чуть заметно передернул плечами. - Буду с тобой откровенен. Если бы шалафи возвращался через Врата, обладая всей своей силой и могуществом, которыми он потенциально владеет, тогда - нет, не смог бы. И никому другому это не по плечу. Но Рейстлин должен стать намного слабее. Он уже истратил немало сил на то, чтобы уничтожить в битве слуг Властительницы Тьмы и заставить ее выйти с ним один на один. Он будет слаб и изранен. Его единственная надежда выманить Такхизис сюда, в наш план бытия. Только здесь Рейстлин может восстановить свои силы, и только здесь Темная Воительница будет слабее всего. Тогда - да, я смогу его остановить, да и то лишь потому, что он должен серьезно пострадать в Бездне. И я хочу его остановить.
Танис все еще сомневался; очевидно, это было видно по его лицу, так как улыбка Даламара внезапно стала какой-то кривой, неестественной, нарочитой.