Однако Петрарку и Видьяпати можно поставить “в один ряд” несколько в ином смысле. Петрарка не только “первый гуманист”, но и одно из первых и главных имен в истории литературы на итальянском языке. Видьяпати — тоже одно из первых (и по времени, и по значению) имен в истории литератур по крайней мере на двух новоиндийских языках: бенгальском и майтхили.
Современные митхильцы чтут Видьяпати как одного из создателей литературного языка майтхили, как зачинателя словесности на этом языке. Митхильский литератор и литературовед Раманатх Джха писал: “...нас, митхильцев, признают особой общностью, отличной от других, только благодаря нашему языку, а язык этот обязан своей ясностью и изящной выразительностью лирическому дару Видьяпати ...”[568]. Р. Джха имел в виду, разумеется, “песни” Видьяпати на майтхили.
А вот свидетельство бенгальца. Бангладешский поэт Хасан Хафиз-ур-Рахман в 1972 г. издал книгу под названием “Когда подняты штыки”, в которую вошли стихи, созданные в основном во время войны за независимость Бангладеш. Открывали книгу такие стихи (верлибр):
В бенгальской традиции сохранилось не очень много “песен”, которые можно считать произведениями митхильского Видьяпати, да и они не принадлежат к числу наиболее известных в Бенгалии. Для бенгальцев “поэзия Видьяпати” — это в основном тексты, явно созданные в самой Бенгалии. Или авторы этих текстов сами “помечали” их знаменитым и престижным именем, или им было придано это имя в процессе последующей передачи — так или иначе, имя “Видьяпати” стало “знаком” более или менее определенного круга (типа) поэзии. Иными словами, первоначальное творчество Видьяпати на майтхили дало своего рода импульс для поэтического творчества на другом, родственном новоиндийском языке[574].
Из сказанного можно сделать вывод, что Видьяпати, подобно Петрарке, был, очевидно, весьма незаурядной творческой личностью, способной не просто наследовать и воспроизводить культурные достижения прошлого, а именно творить, создавать новые формы и новые традиции, причем из нового, дотоле малообработанного языкового материала. Правда, Видьяпати в некотором смысле “не повезло” с тем языковым материалом, на который он обратил свою творческую энергию. Дело в том, что майтхили, будучи среди новых индоарийских языков одним из первых, получивших “литературное” и письменное употребление, впоследствии, в силу неблагоприятных обстоятельств, не развивался в той же мере, как его более крупные соседи и “родственники”: языки бенгальский, урду и хинди. В настоящее время в Республике Индии территория, на которой распространен язык майтхили, входит в так называемый хиндиязычный ареал, где господствует современный хинди. Правда, с 1965 г. Литературная Академия Республики Индии признает майтхили в качестве самостоятельного литературного языка и присуждает ежегодные премии за произведения на этом языке[575], но все же вопрос о действительном “выживании” майтхили (как и других “малых” языков Северной Индии) остается, по-видимому, открытым[576].
Обратимся вновь к слову “гуманизм”, в котором для индолога таятся сложные и малоисследованные проблемы. В своем первоначальном значении это слово[577], среди прочего, указывает на те процессы в истории Европы Нового времени, которые называют секуляризацией или обмирщением сознания, переходом от теоцентрического (т. е. ориентированного прежде всего на Бога, на то, что вне и выше человека) мировоззрения к мировоззрению антропоцентрическому (т.е. ориентированному прежде всего на человека и его земное существование). Отсюда и более позднее расширительное толкование слова “гуманизм”.
568
570
Чондидаш — еще одно “символическое” авторское имя в истории бенгальской поэзии. См., напр.:
572
Назрул Ислам (1899—1976) — наиболее знаменитый из бенгальских мусульманских поэтов XX в.
573
Имеется в виду Рабиндранат Тагор (1861—1941). Приведенные имена отражают взгляд бенгальца-мусульманина на свою культуру. Бенгалец-индус мог бы и не счесть Алаола столь же великим поэтом, как Чондидаш или Видьяпати, а Назрула Ислама — как Р. Тагор. Тем ценнее первое место, на которое поставлен здесь индус Видьяпати.
574
Нельзя ли тут провести сравнение с тем, что историки европейской поэзии называют “петраркизмом”, т.е. подражанием Петрарке как в самой итальянской, так и в других литературах Европы? См., напр.:
575
См. также книгу, опубликованную Литературной Академией Республики Индии (в серии книг, посвященных различным литературам страны):
576
Судьбу языка майтхили и словесности на нем можно сравнить с судьбой так называемых окситанского языка и окситанской или “провансальской” литературы в Европе. Живая речь юга Франции едва ли не первой среди своих романских “сородичей” оформилась в литературный язык. На этом языке в XII—XIII вв. расцвела богатая литература (поэзия трубадуров и др.), оказавшая влияние на развитие соседних романских литератур. Но впоследствии литературная традиция на “окситанском“ языке постепенно заглохла, стала “провинциальной” по сравнению со “столичной” и “национальной” французской литературой. В XIX в., как известно, была предпринята героическая попытка возродить “окситанскую” литературу, но соотношение сил оказалось все же слишком неравным. См., напр.:
Еще один аналог в Европе — словесность галисийская. В XII—XIV вв. галисийский был господствующим языком лирической поэзии на Пиренейском полуострове, но позже был вытеснен испанским (кастильским) и португальским.
577
Нелишне вспомнить, что само слово “гуманизм” было создано лишь в XIX в., в Германии, при изучении того периода европейской истории, который лишь в том же XIX в. получил имя “Возрождение” (“Ренессанс”). См., напр.: