Вот что писал о “типе” АТ 613 С. Томпсон:
«Эта сказка (tale) имеет такую длинную историю и распространена на столь обширных территориях, что возникло несколько вариантов изложения ее основных событий. Основное событие первой части повествования состоит в том, что один из сотоварищей ослепляется. Есть три версии, почему это происходит. По одной версии два путешественника (часто братья) спорят о том, что лучше: правда или ложь (в некоторых случаях — чья вера лучше) — и призывают некоего третьего человека, который находится в сговоре с одним из них, разрешить этот спор. Проиграв спор, один из сотоварищей дает себя ослепить. Две другие версии начала — проще. В первой один из путешественников, имея при себе еду, соглашается поделиться со своим умирающим от голода товарищем только при условии, что тот даст себя ослепить. В иных же сказках путешественника обкрадывает и ослепляет его жадный сотоварищ.
Так или иначе, ослепленный человек, побродив некоторое время, устраивается на ночлег, часто на дереве — для безопасности. Ночью он подслушивает[702] разговор духов или животных и узнает много ценных секретов. Используя обретенное знание, он первым делом восстанавливает свое зрение, затем вылечивает принцессу (иногда — царя), открывает высохший колодец, заставляет плодоносить увядшее дерево, откапывает сокровище или выполняет другие задания, за которые щедро вознаграждается. Когда злой сотоварищ узнает о его счастье и о том, как он его достиг, то тоже пытается подобным образом обмануть духов или животных. Но те разрывают его на части, и справедливость торжествует.
Как литературному повествованию, этой сказке (tale) не менее полторы тысячи лет. Она засвидетельствована в китайской буддийской литературе[703], в индусских и джайнских сочинениях, а также в древнееврейских сборниках — и все эти источники относятся ко времени до IX в.н.э. или даже к более раннему[704]. Она, эта сказка, появляется в таких средневековых собраниях, как “Тысяча и одна ночь” и “Libro de los Gatos”, а также среди новеллистических сказок Базиле в его “Петамероне”. Несмотря на столь почтенную литературную историю, свидетельствующую о давней популярности этой сказки и на Ближнем Востоке, и даже в столь далеких краях, как Китай и Тибет[705], она, эта сказка, очевидно, давно уже была воспринята и фольклором Европы и Азии. Как устная сказка, она пользуется большой популярностью по всей Европе и по всей Азии. Одиннадцать современных версий были записаны в Индии; сказка известна также на Цейлоне, в Аннаме и Корее. Она бытует не только в Северной Африке, но практически и по всей Центральной Африке. В Америке варианты были записаны среди франкоязычных жителей Канады и Миссури, среди индейцев Новой Шотландии и... в Мексике. Добротная негритянская версия, возможно, привезенная из Африки, была записана на Ямайке”[706].
Если сравнить “Рассказ о коварном злодее” у Видьяпати с приведенным изложением “сюжетного типа” АТ 613, то можно увидеть, что Видьяпати взял лишь самую общую схему сказки и свел “волшебные” элементы почти до минимума (“мотивы” “подслушивания” разговора птиц[707] и “чудесного возвращения зрения”[708]). Стоит заметить также, что Видьяпати не использовал тот вариант “дебюта”, в котором сотоварищи спорят, чья вера лучше. Вообще в “рассказах” Видьяпати отсутствует тема противостояния вер — даже тогда, когда друг другу противостоят персонажи, исповедующие разные веры (индусы и мусульмане)[709]. Пожалуй, наиболее своеобразен у Видьяпати конец, “эндшпиль”[710]. Злодей не погибает насильственной смертью, пытаясь повторить “ходы” сотоварища, а умирает от стыда, вновь встретившись со своей жертвой. Видьяпати здесь, во-первых, убирает характерную для сказок “поэтику повторов”, а во-вторых, вводит довольно редкий “мотив” смерти от стыд а[711]. Иначе говоря, перед нами, несомненно, — весьма индивидуальная, “авторская”, “литературная” обработка “мирового сюжета” (“волшебной сказки”)[712].
Ряд “рассказов” Видьяпати по принятой в фольклористике терминологии можно отнести к разряду “новеллистических сказок” и/или “анекдотов”. Например, “Рассказ о лентяях” (№ 8) соответствует “типу” АТ 1950 (“Три лентяя. Кто ленивее”). Этому “типу” в “Указателе мотивов” Томпсона соответствует рубрика W. 111.1 (“Соревнование в лени”). В “Сказках братьев Гримм” “тип” АТ 1950 представлен сказкой “Три лентяя” (№ 151). Практически такой же сюжет — в одном из рассказов сборника “Gesta Romanorum”[713]. В указателе TR под номером 1950 даются отсылки на несколько индийских фольклорных сказок такого же содержания, что и “рассказ” Видьяпати: “Чтобы проверить, не прикидываются ли лентяи лентяями, царь подвергает их испытанию: помещает их в дом и поджигает его. Лентяи не покидают дома...” Несколько русских сказок “типа” АТ 1950 засвидетельствовано и в СУС[714].
702
“Мотиву” “подслушивания” посвящен очерк Н.М. Пензера (The Ocean of Stories. Vol. III. P. 60— 63) и статья M. Блумфилда: An overhearing as a motif of Hindu fiction // American Journal of Philology. XL1. P. 309—335; см. также статью “Подслушивание” в “Enzyklopädie des Märchens” (Bd. 2. S. 77—79).
703
С. Томпсон имеет в виду издание:
704
Ср. также сходный сюжет в древнеегипетской “сказке” “Правда и Кривда”. См.: Сказки и повести Древнего Египта. Л., 1979 (серия “Литературные памятники”).
705
См., например, “рассказ” тридцать третий (“О царевиче Гедоне”) в тибетском собрании джатак (т.е. “рассказов” о прежних рождениях Будды): Сутра о мудрости и глупости (Дзанлундо) / Пер. с тибетского, введение и коммент. Ю.М. Парфиоиовича. М., 1978.
706
707
В этой связи см.:
В книге Видьяпати “мотив” “подслушивания” использован по-иному в “Рассказе о воре” (№ 5): воры “подслушивают” разговор шакалов, но не верят ему — с печальными для себя последствиями. Иначе говоря, в разных “рассказах” один и тот же “мотив” проигрывается в разных “ключах”. Ср. ниже примеч. 31.
708
“Мотиву” “возвращения глаз слепому” посвящена специальная статья в “Enzyklopädie des Mäßrchens” (Bd. 1. S. 998—1002). См. там же статью “Ослепление” (Bd. 2. S. 445—449).
709
Правда, вопрос об определении самой верной веры возникает в “обрамлении”, в диалоге раджи и мудреца в начале четвертой части. Но при этом речь идет лишь о различных течениях внутри индуизма (возможно, имеются в виду также буддизм и джайнизм), хотя не исключено, что подразумевается и ислам тоже. Интересно, что “мотив” “идейного противостояния” героя-страдальца и коварного злодея появляется (правда, всего лишь в виде намека) в “Рассказе о коварном злодее” в “адаптированной” версии “Испытания человека”, изданной в начале XX в. См. примечания к переводу этого “рассказа”.
710
Творчество “новеллистов” типа Видьяпати вполне уместно сравнить с творчеством шахматиста. “Фигуры” и “ходы” заданы, предопределены, но в то же время предоставляют огромную свободу вариантов.
711
в “Указателе мотивов” С. Томпсона засвидетельствован “мотив” “Смерть от стыда” (F 1041.1.13), и даются отсылки на ирландские мифы и на один сборник южноиндийских сказок. В ирландских мифах речь идет о двух “сюжетах”: 1) девушка умирает от стыда, потому что ее увидели обнаженной, 2) женщина умирает от стыда, увидев обнаженного мужчину. О какой разновидности стыда идет речь в индийской сказке, установить пока не удалось.
712
См. также в Дополнении “перевод” этого “рассказа” Видьяпати, сделанный неким Каликришной Бахадуром в Калькутте около 1830 г.
713
См., напр.: Gesta Romanorum. Geschichte von den Römern. Ein Erzählbuch des Mittelalters / Erstmalig in vollständiger Übersetzung herausgegeben von W. Trillitzsch. Leipzig, 1979 (№91. S.197). И в сказке братьев Гримм, и в “Gesta Romanorum” три сына короля похваляются, кто из них самый ленивый. Один из сыновей говорит, что ему лень отодвинуть ноги от сжигающего их огня.
714
Интересно, что ни украинских, ни белорусских сказок этого типа не засвидетельствовано. В указателе Д.П. Ротунды в рубрике W111.1. (“Соревнование в лени”) даются отсылки только на одну из новелл современника Видьяпати — Дж. Серкамби (тут то же сочетание: лентяй и огонь!) и еще на одну новеллу Дж. Страпаролы (лентяй не отодвигается от капель воды, капающих ему в глаза, — и слепнет). См. также статью “Соревнование в лени” в “Enzyklopädie des Märchens” (Bd. 4. S. 900—905).