Элен показывала им товар, записывала покупки, но мысли ее витали далеко. Они рядом с Жоржем, который пошел ради нее на преступление. Она виновата в том, что он стал убийцей. Боже мой! Какие еще испытания ей предстоит пережить?
Зазвонил телефон и вырвал ее из плена трагических рассуждений. Она сняла трубку.
— Алло.
— Синьора! — голос Пиды взволнованный, почти истерический. — Синьора… Синьорита Надин…
Элен охватывает ужасное предчувствие.
— Что с ней? — спрашивает она умирающим голосом.
— Она sua camera… Es como muorta[1].
Элен не знала испанского, но поняла смысл фразы.
— Мертва? — кричит она.
Глава 11
— Не мертвый, синьора, — ответила испанка жалобно. — Не открывать глаза.
— Она дышит? — обезумев от страха, закричала Элен.
— Она… что?
Чтобы объяснить свой вопрос, Элен начала громко дышать в трубку.
— Не понимать, — с сожалением отзывается Пида. Это первое французское выражение, которое она выучила и употребляет чаще других.
— Дышать, — настаивала Элен. — Сердце.
Обе прилагали безнадежные усилия в попытке найти слова, но Элен все-таки поняла, что еще не все потеряно, что меч судьбы еще не упал и не отсек в долю секунды то, чему были посвящены годы внимания и нежности. Есть надежда, но нельзя терять ни минуты. Она приказала Пиде вызвать доктора, потом бросила трубку, схватила в охапку сумку и перчатки, пулей вылетела из магазина и захлопнула дверь. Добегает до вокзала Сен-Лазар, спотыкаясь в толпе и расталкивая прохожих. Ей повезло — она успела на Сен-Жерменский поезд, который останавливался в Шату. В вагоне она без сил рухнула на скамейку, не видя вокруг ничего и думая лишь об одном — быстрее оказаться рядом с Надин, помочь ей, спасти…
Она даже не спрашивала себя, что случилось с дочерью и почему та оказалась на пороге смерти. Объяснения, повод, причина — это все потом. Позже. Когда Надин спасут, тогда можно будет заняться деталями. Когда ее спасут или…
Нет! Нет! Только не это! Никогда!
Только бы Пида успела позвать доктора Моро, только бы застала его в кабинете и смогла объяснить ситуацию… Сидеть в этом поезде, когда Надин находится между жизнью и смертью, когда все решают секунды. Двадцать минут дороги длятся вечность. Никогда еще время не текло так медленно.
Вот вокзал… Остановка… Поезд еще ползет, дергается, словно старается причинить ей боль. Элен выпрыгнула на перрон еще до того, как состав окончательно остановился, и бросилась домой. Рыночная площадь, узкая улочка, в конце которой возвышается здание мэрии, за ними — маленький домик со стенами, увитыми диким виноградом.
Только открыв калитку, Элен вспомнила о Жорже. В спешке она даже забыла предупредить его о случившемся, а ведь он должен знать, что Надин в смертельной опасности. Если произойдет непоправимое, он никогда не простит жене, что она его не предупредила.
Пида открыла дверь навстречу хозяйке. У служанки взволнованное лицо и красные глаза. Она кивнула в сторону второго этажа:
— Доктор Моро… Там, наверх…
Элен молча поблагодарила ее и взлетела стремглав на второй этаж. Врач как раз выходил из комнаты дочери. Долю секунды они глядели друг на друга, и Элен вдруг показалось, что в глазах врача она читает страшный приговор.
Ей не хватало дыхания, так он запыхалась, пока бежала от вокзала. Во рту сухо, язык кажется картонным, при каждом вздохе легкие словно обжигает огнем.
— Доктор… Надин… Она…
Ей не хватило мужества закончить вопрос, но Моро понимает и мотает головой.
— Нет, мадам. Она жива.
Элен облегченно прислонилась к стене и закрыла глаза. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
— Боже мой! Спасибо! — прошептала она.
— Не буду скрывать от вас, что она в очень тяжелом состоянии.
— Что… она… она… с ней? — наконец удалось выговорить Элен.
— Отравилась, — коротко бросил врач. — Барбитал. Если я правильно понял вашу служанку, девочка вернулась домой из Парижа около двенадцати. Она закрылась у себя в комнате. Потом Пида услышала из-за закрытой двери стоны. Она поднялась наверх и нашла Надин вот в таком состоянии. Потом она прибежала за мной. В ванной комнате у вас был тюбик снотворного. Теперь он пуст. Я сделал промывание желудка, укол, чтобы поддержать работу сердца. А сейчас мы повезем ее в больницу Сен-Жермен.
Надин неподвижно лежит на кровати белая… как смерть.