«Ну, хватит! Нечего раскисать. Лучше вообще забыть о той женщине, забыть Марию. Она принесла мне столько страданий… Нужно работать. Работать! Нужно думать… Думать? О чем? Какая тяжелая голова. О чем думать? Все такое серое, все безразлично. Но нет… Работа не предаст, она всегда приносит радость, утешение, возвращает веру в себя. И все же хорошо бы — к Женьке, в Крым! Действительно, может, сейчас вот и позвонить? Но опять же, о чем говорить с ним? Не виделись более полугода. Странно. А были когда-то друзьями…»
«Думаю, что ошибка исключена. К сожалению. Я советовался с таким специалистом, как биокибер Раг. Он пришел к мысли: «Юлиора» является источником сильного К-лептического излучения, которое в реакторных установках меньшей мощности остается незначительным. Именно это, как утверждает Раг, приводит к постоянной конденсации влаги над городом и, что гораздо серьезнее — к нарушению психики людей, вызывая депрессию, порою психозы и болезненное состояние постоянного и пустого философствования. Биокибер Раг считает, все дело в возбуждении К-лептическим излучением нервных клеток, ведающих ассоциативными связями. Психическая деятельность биокиберов заметно не страдает, но чувствительность рецепторных систем ухудшается. Нужно действовать, Андрей! Обратись к Ивану Моревилю. Ты — создатель этого бульера, и ты сам должен первым вмешаться в такое важное дело. У нас на метеостанции пока ничего не знают о выводах биокибера Рага, но очень взволнованы — никакими доступными способами они не могут бороться с «твоим» дождем.
Жена профессора Григория Завиры трагически погибла двадцать лет тому назад. Рейсовый триангуляр «Торонто — Лианинград» весенним утром взорвался над океаном. На борту триангуляра летела группа ленинградских артистов, и среди них — Марта Урбан. Арлену, их сыну, было тогда семь лет…
Профессор Григорий Завира не мог заснуть, как ни старался. Лежал на диване с закрытыми глазами и заставлял себя спать. Он слышал, как сын возвратился домой. Слышал, пришел не один… Девичий голос…
Сквозь неплотно прикрытые двери кабинета доносились приглушенные голоса.
От нервного напряжения сердце профессора усиленно колотилось, а мозг работал впустую, до щемящей боли в висках. Никак не мог понять, что могло вывести его из равновесия. Внутренний жар порождал призрачные видения и страх бесприютности, когда не только крыши над головой нет, но негде ни отдохнуть, ни богу душу отдать, и нет рядом человека, который пожалел бы, помог. Сын уже взрослый. Как бежит время…
«Сын взрослый… А я немолодой. Страшно. Что это со мной? Ведь ничего не произошло. В моей жизни все хорошо. Меня уважают, людям я нужен… Но как неуютно в жизни!.. Все становится страшным, кажется бездушным и бесцветным!»
Он окончательно убедился, что заснуть ему не удастся.
А за стеной начал петь сын, перебирая струны инканского радо:
Мелодия старинного романса тонула, таяла в монотонном шелесте дождя за окном и как бы вливалась в Григория Завиру, растекаясь в нем.
Он нехотя встал и включил телеинформатор. Послушал очередное сообщение: председатель земного Совета Иван Моревиль подписал соглашение о начале работ по использованию полезных ископаемых Центурии по взаимной договоренности с правительством этой планеты.
На Инкане завершили монтаж третьей очереди комбината биокибернетики. Жители киевской аграрной зоны собрали седьмой в этом году урожай, и рекордное количество продукции поступило на перерабатывающие комбинаты Киева. В завершение сообщалось, что климатические изменения в районе города Белоозера вызывают серьезное беспокойство ученых, ведутся интенсивные наблюдения необычного феномена, поиски его причин…
Профессор нажал розовую клавишу, и экран погас.
В тот вечер Завиру раздражало буквально все. Небрежно накинул плащ, с усилием, словно больной заковылял к двери, в коридоре приостановился на мгновение, прислушался к приглушенным голосам сына и его гостьи… «Кто она? Сын ничего не говорит. Очередное увлечение? А не все ли равно мне? Сын взрослый.