Отец всегда разрешал ему играть со сферическими шарами, расположенными в одну линию и передающими свою энергию от одного к другому. Стоило толкнуть первый шар, как начиналось последовательное движение остальных. Затем последний шар возвращал удар предыдущему, и движение по цепочке шло в обратном направлении. Процесс продолжался до тех пор, пока энергия шаров не ослабевала, и они полностью не останавливались. Можно было начинать все сначала.
Когда Дантон повзрослел, отец признался ему, что всякий раз при необходимости принять важное решение, он отправлял шары в путь. Наблюдение за их ритмичным движением помогало успокоиться, сосредоточиться и прояснить мысли. К тому времени, когда они переставали двигаться, Стефан уже знал, какое решение примет.
И теперь память об отце всегда будет стоять на его столе…
* * *
— Это всегда принадлежало тебе, Дантон, — Джасинда окинула взглядом своего старшего сына. Он был точной копией Стефана, вплоть до его желания ревностно и самоотверженно служить своему народу. Дантону предстояло еще многому научиться, и ей — как любящей матери — хотелось бы, чтобы супруг был сейчас с ними и направлял бы сына в новой должности члена Совета. И, тем не менее, она верила в своего первенца. — Ты идешь по стопам своего отца не из-за долга, а потому, что это твое призвание. Это то, что сделает тебя цельным, даст полноту жизни. Отец бы так тобой гордился.
— Мне всегда было важно, чтобы отец гордился мной. Но, мама, я также хочу, чтобы ты была уверена, что твой сын делает правильные вещи.
— Тебе надо просто быть собой, Дантон. Следуй своим инстинктам и делай то, что подсказывает тебе совесть. А я всегда буду гордиться тобой. Многие люди теряют себя, как только занимают этот пост, заботясь лишь о собственных интересах, успехе и власти. Как правило, в таких случаях они забывают о людях, которым должны служить.
— Со мной это никогда не произойдет.
— Я знаю, Дантон, что сейчас ты уверен в этом, но впереди много испытаний — будет много попыток со стороны наделенных властью людей подмять тебя под себя, повлиять на твои решения. Жизнь не всегда либо черная, либо белая, Дантон. Имея в своих руках власть и привилегии, легко навредить кому-то. Ты будешь часто стоять перед выбором, чьи интересы поставить в приоритет. И эта задача еще больше усложнится, когда кто-либо попытается использовать свой авторитет. И я имею в виду не только других членов Ассамблеи. Король будет также давить своим мнением на тебя. Просто помни, что даже если ты кому-то уступишь, это все равно останется твоим выбором. И это тебе придется жить с его последствиями.
— Даже король? — Дантон даже не пытался скрыть свое потрясение. — Мама, но ведь вы с отцом всегда поддерживали короля Джотэма.
— Мы поддерживали только его правление, Дантон. Ведь король Джотэм всегда был честным и справедливым королем. Но мы никогда не делали это вслепую, не беря на себя ответственности за общие решения, — Джасинда подумала о предложении короля, озвученном в его рабочем кабинете несколько дней назад. — В конце концов, он всего лишь человек. И может совершать ошибки так же, как и все прочие люди.
— Мне ты раньше никогда такого не говорила.
— Вероятно, лишь потому, что мы с тобой никогда не обсуждали такие темы. Если бы твой отец был жив, он сам рассказал бы тебе обо всем. Но, к моему сожалению, его нет с нами, и этот разговор перешел под мою ответственность, — Джасинда обратила внимание на задумчивый хмурый взгляд сына, понимая причины его беспокойства. — Не волнуйся так, Дантон. Ты найдешь свой путь, как когда-то нашли и мы с твоим отцом. Так было всегда. Просто знай, что тебе не нужно никому поклоняться в Доме Защиты. Но это не означает, что ты не должен быть почтительным. Я просто хочу сказать, что все каринианцы равны в правах, будь то подданные, члены Ассамблеи или король. У всех одни чаяния и надежды, и никто не может брать на себя ответственность за чью-то жизнь — лишая возможности принять самостоятельное решение и сделать шаг — оправдываясь своим высоким положением.
— Конечно, нет, но все же…
— Дантон, — Джасинда, подойдя к сыну, нежно обхватила его лицо руками. — Ты считаешь, что мужчина или женщина, которые готовят еду и подают ее к столу, не заслуживают такого же уважения, как член Ассамблеи?
— Конечно, нет!
— Ты считаешь, что твои интересы важнее?
— Нет.
— Почему же?