- Или тут имеет место не просто нарушение режима... а, Михалыч? вкрадчиво поинтересовался Ловцов, перехватывая нунчаки в левую руку и ударяя ими по столу.
- Делай что хочешь! - взвизгнул по-бабьи ДПНСИ, не выдержав дерзкого напора, и суетливо отвел глаза в сторону. - Только подследственного водворите на место...
Выйдя из помещения ДПНСИ, Ловцов сказал корпусному:
- Ты, крыса! Если с этим парнем что случится - я тебе яйца на уши натяну! Ты понял, чмо?!
Корпусной опустил голову и проникновенно вздохнул - понял, не дурак!
- Ну и славненько, - флегматично резюмировал мой приятель и сказал мне: - Тут постоянно дежурят наши пацаны - помощь оказывают персоналу СИЗО. Я им всем передам - ежели чего, шумнешь... Короче - спецназ спецназа в обиду не даст.
- Заметано, - растроганно пробормотал я, протягивая Ловцову руку. Знаешь, а я вообще-то ни за что сюда угодил... Подставили.
- Может быть, - неопределенно пожал плечами Муля. - У нас все может быть. Ну - пока...
Вот так состоялось мое знакомство с нравами и обычаями нашего славного СИЗО. За все время моего сидения никто больше не покушался на целостность персоны вашего покорного слуги, но Судьба, эта своенравная баба, и без вмешательства воров и озлобленных бригадиров два раза нанесла мне страшные удары, от которых оправиться до конца так и не удалось... Спустя два дня Звездорванцев сообщил, что Гольдман умер, не приходя в сознание. Нового адвоката фирма подыскать мне так и не удосужилась, хотя следователь клятвенно заверял, что беспокоил Кругликова по этому поводу аж три раза.
- Заняты они, - сокрушенно сообщил Звездорванцев. - Кругликов этот слушает пять секунд, раздраженно бросает "да знаю я, знаю!" и отключается. Видимо, проблемы какие-то...
Но отсутствие адвоката я еще мог пережить - в принципе, никакой адвокат, кроме Гольдмана, в моем положении ничего исправить был не в силах. Я просто принял этот факт к сведению и приготовился защищаться.
Второй удар был гораздо страшнее. На четвертом допросе Звездорванцев скорбно вздохнул:
- В каких отношениях вы были с главой вашей фирмы... эээ... с Чанкветадзе?
- Почему "был"? - насторожился я. - Был, есть и буду в прекрасных отношениях...
- Он умер, - прервал меня следователь и отвел взгляд. - Сегодня утром, в четыре часа...
Трое суток я пребывал в прострации. Не ел, не пил, валялся на полу в своей одиночке. Уже не в первый раз Судьба так жестоко карала меня. В свое время я потерял жену, которую боготворил, - она оказалась шлюхой. Затем родители погибли в автокатастрофе - в расцвете сил, как говорят, жить бы еще да жить... Чуть позже злобные гоблины надругались над моей маленькой женщиной Милкой, которая до сих пор так и не обрела нормальный рассудок... Дон был моим последним оплотом в этом жестоком мире. Да, он был болен и находился в критическом состоянии - врачи не скрывали этого. Но я твердо верил, что этот старый половой разбойник найдет в себе силы выкарабкаться из любой, даже самой безвыходной, ситуации. А он не нашел... За годы, проведенные рядом с этим человеком, я успел привязаться к нему, как к родному отцу. Он вытащил меня из беспробудного запоя в память о моей матери и терпел рядом с собой, обеспечивая всем необходимым, давая понять, что личная привязанность значит больше, нежели выгода, трезвый расчет и еще куча рациональных критериев большого бизнеса. И вот - его не стало. Теперь я знал, что обречен. Некому было заняться моим спасением. Правда, еще оставался толстый Бо - мой боевой брат. Но умение стрелять, убивать голыми руками и жестоко управлять группировкой, талант заслонять грудью в бою и другие качества Бо были бессильны против козней мерзавцев, которые подставили меня черт знает из каких побуждений. ПРОФСОЮЗ в данном случае тоже оставался в стороне. Я уже представлял, как аналитики этой организации, скучно пожав плечами, вымарали меня из компьютерной памяти.
На последнем допросе, в очередной раз получив мат на 16-м ходу, Звездорванцев вздохнул и сообщил:
- Жаль мне вас.
- Отчего же? - вяло поинтересовался я. - Зря посадили?
- Да нет, - следователь махнул рукой и поморщился. - Посадили... Что посадили - это еще куда ни шло... Отпедерастить вас пытались?
- Пытались, - согласился я. - Но не очень удачно. Сами знаете... А что?
- Да ничего, - Звездорванцев пожал плечами. - Суд скоро. На зону пойдете. Там обязательно отпедерастят.
- Это мы еще поглядим, - небрежно бросил я.
- Сто процентов - отпедерастят, - убежденно воскликнул Звездорванцев, - и глядеть нечего! Вы же бывший сотрудник правоохранительных органов - пойдете на "двойку", так называемую "ментовскую"... А там все повязано - Пахомовы людишки там заправляют. Юридический нонсенс...
- Жаль, значит? - ядовито переспросил я.
- Ага, жаль, - печально подтвердил Звездорванцев. - Неплохой мужик пропадает.
- Ну-ну, - пробурчал я и в лоб спросил: - А вот... сколько вам за меня заплатили? Только честно?!
- Ну что вы! - удивился следователь - даже очки на лоб полезли! Кто ж нам платит?! Нам команду дают - фас! - и все...
- И не совестно? - поинтересовался я, глядя в бездонно-голубые глаза своего визави. - Спите нормально?
- Совестно, очень совестно, - с готовностью согласился Звездорванцев. - На душе кошки скребут - невмоготу!
- "Невмоготу"! - передразнил я. - Н-н-да... Но вы же знаете. Что дело - липовое?!
- Ну - знаю, не знаю... - следователь сокрушенно развел руками. - А как быть?
- Ну а ежели куда повыше сообщить? - предложил я шепотом, подавшись через стол. - Чтобы приехала независимая экспертиза, бригада какая-нибудь из Москвы - типа Гдляна-Иванова... А? Я бы потом вовек не забыл бы...
- Ну уж нет! - Звездорванцев, как бы отгораживаясь, решительно выставил перед собой раскрытую ладонь. - Это вы бросьте, сударь! Мне, знаете ли еще пожить охота - я совсем не старый еще...
- Ну а... а вот судьи - что?! - не сдавался я. - Ведь суд наверняка будет все рассматривать, свое расследование... А?
- Не-а, - вяло помотал головой Звездорванцев. - Судьи - они тоже жить отчего-то хотят...