Ух, зараза!!! Когда-нибудь я ее…
На улице послышался автосигнал. Я резво метнулся к выходу: вот она, моя радость долгожданная, моя раскрасавица!
Увы, это был всего-навсего посыльный «Курьера», который привез заказ.
Без особого энтузиазма разложив на столе в гостиной все аксессуары торжественного ужина, я аккуратно установил хризантемы в вазу (эта фурия обожает хризантемы), запихал шампанское в морозилку и накрутил номер объекта ожидания.
С той стороны мне тем же эротическим голосом сообщили: пока есть кое-какие дела, не позволяющие отлучиться; томительное ожидание только раскаляет страсть и придает остроту интимным отношениям, и вообще — учитесь властвовать собой, парниша! Короче, будет лишь через пару часов!
Тудыт твою налево! Взвыв от досады, я слегка попрыгал, чтобы восстановить кровообращение и душевное равновесие, ритмично подышал и пошел посмотреть, чем там занимается Милка. Милка была в порядке. Она сидела в моей импровизированной студии, задумчиво улыбаясь, и рисовала. И рисовала то, что положено, — никаких отклонений.
Вернувшись в гостиную, я принялся гулять из угла в угол, с нетерпением поглядывая на ходики и подгоняя минуты. Кстати, пока я тут расхаживаю без дела, давайте расскажу вам о некоторых особенностях моей личной жизни. Боюсь, без этого вам может кое-что показаться не вполне понятным в процессе нашего последующего общения. А если вы прочли «Профессия — киллер», можете следующие странички просто перелистнуть — ничего нового вы там не обнаружите.
Итак, зовут меня Эммануил Всеволодович Бакланов (о чем думали мои родители?!). Имечко, сами понимаете, еще то, а потому для своих я — Бак. Рост — 174 см, вес — 85 кг, зимой догоняю до 90 — толстею от безделья. Всю свою сознательную жизнь увлекался у-шу и старательно постигал учение даосов, которое так и не сумел осилить по причине чрезмерной лености и излишней чувственности, превратно трактуемой близкими людьми не иначе, как склонность к сдвигу на сексуальной почве. Имею большую и, смею надеяться, неглупую голову, а так же предрасположенность к маразматическим измышлениям философского плана, которая в зависимости от сезонных факторов может обостряться до чрезвычайности.
Сейчас мне тридцать лет. Шесть из них я служил в спецназе Внутренних войск, откуда в 93-м году меня благополучно выперли за скверные манеры. Непосредственно перед выпиранием (а может, задолго до того — точно не знаю) я благодаря своей красавице жене успел обзавестись мощными ветвистыми рогами. Если бы они действительно росли, я скорее всего был бы похож на пятнистого оленя в зрелом возрасте.
С рогосозидательницей я счел целесообразным скоропостижно развестись после небольшого скандала и умотал в свой родной город, оставив ее с непонятно чьим сыном (на хачека здорово похож) на попечение многомудрых родителей.
Чуть позже мои родители погибли в автокатастрофе при смутно прослеживающихся обстоятельствах (сумерки имели место). От горя и безысходной тоски я ушел в долговременный запой, в процессе которого только чудом не угорел от алкоголя и не продал дом своих родителей каким-нибудь ханыгам.
Из запоя меня вытащил славный парень Дон. Донотан Резоевич Чанкветадзе. Обаятельный грузин, которого несведущий наблюдатель ни в коем случае не заподозрит в том, что он в этом году отпраздновал свое шестидесятилетие. Так хорошо этот парниша выглядит — следит за собой. Дон — светлое пятно на фоне всеобщего российского упадка, ходячий аналитический центр и вообще — президент огромной фирмы, которая занимается всем, что входит в понятие «сельскохозяйственная продукция»: производством, обработкой и сбытом оной.
Когда-то давно, до моего рождения, Дон беззаветно любил мою мать. А потом его кореш — мой папанька — эту любовь у него отбил и женился на ней. Обычное дело, прошу заметить, — такие случаи сплошь и рядом имеют место в системе человечьих отношений. Детей у Дона нет, и, возможно, в память о любви к моей матери он относится ко мне несколько иначе, чем к обычному сотруднику фирмы. Правда для наших необычных отношений есть и другие причины, но вот эта, на мой взгляд, является превалирующей.