Четверо перевернули Бо на живот. Один сел ему на спину, другие вцепились ему в ноги и вывернули их ступнями вверх. Подмигнув мне, старший гоблин поудобнее перехватил отнятый нож и на пол-лезвия засадил его в пятку Бо!
Я невольно вскрикнул. Нет, я знал, что это изверги, каких свет не видывал, бойцы успели порассказать про вспоротые животы, засыпанные землей, и отрезанные головы. Но чтобы вот так…
Бо глухо застонал, приходя в себя. Гоблин вытащил нож, полюбовался своей работой и начал методично тыкать им в ступни Бо. Я безотрывно следил за его движениями. Двенадцать раз. Он засадил лезвие ножа в ступни Бо двенадцать раз — по шесть в каждую. Бо молчал — наверное, от боли потерял сознание.
— Вязать нэ буду, — сообщил мне старший гоблин, закончив свое мерзкое дело и давая знак, чтобы отпустили ноги Бо. — Такой не ходыт. Сабсэм, воабще нэ ходыт!
Они ушди, закрыв за собой дверь. Тянулись минуты. Я молча плакал, глядя на Бо. Нет, я не истерик и не тряпка. Просто я совершил глупость, и из-за этой глупости здоровый мужик Бо сейчас лежал в одних трусах, связанный, на грязном полу, избитый до полусмерти, с израненными, кровоточащими ногами. А я не мог ничем помочь ему. Даже тряпку к ступням не мог приложить.
Через некоторое время Бо пришел в себя и спросил, который час. Как ни странно, голос его звучал ровно — разве что чуть тише, чем обычно.
— Отобрали часы, — сообщил я. — Все отобрали. Да и потом — какая разница? Какая разница, сколько времени? Когда обменяют — узнаем.
— Да нет, лейтенант, разница есть, — возразил Бо и, кряхтя натужно, ерзая на спине, пополз к двери. — Щас помотрим.
Подобравшись к двери, Бо приложился щекой к полу и некоторое время что-то рассматривал через щель. Затем он активно поерзал ко мне, приговаривая:
— Щас, Щас, малыш. Судя по теням, что-то около половины, ну, может, без двадцати двенадцать. Щас развяжем тебя и — вперед. Щас…
— Да нет, хватит уж! — воспротивился я. — Один раз уже развязались. Минимум месяц теперь ходить не сможете! И потом — как вы хотите развязать?
— Я теперь вообще не ходок, — согласился Бо, подобравшись к моей лавке вплотную. — но развязать тебя смогу. Смотри. — Он задвигал щеками, как хомяк, и я с удивлением, как между его губами показалось лезвие бритвы.
— Это тот, второй, вариант, — процедил Бо сквозь стиснутые зубы. — Я буду пилить твои путы, а ты смотри в оба за дверью. Внимательно смотри! А то в этот раз эти козлики мне имплантируют в очко твои уши! По логике ихней как раз такая очередность должна быть…
— Глупость творите, — разглагольствовал я, слушая, как возиться под лавкой ротный, периодически постанывая от боли, — ничего это не изменит. Лучше бы подождали до двух часов — там все решилось бы. Кому нужно это геройство? Мало вам ноги изуродовали?
— Молчи, лейтенант, дай поработать спокойно, — зло прервал меня ротный и больше не проронил ни звука.
Через несколько минут я смог освободиться от пут и разрезал веревки на руках Бо. Мосты были сожжены — теперь нужно было действовать.
— Теперь надо быстро, — сказал Бо и, рассмотрев в полумраке мою кислую физиономию, подбодрил: — Да ты не кисни, лейтенант! Двести метров по сену, между домами, а там — ущелье. Стремительный рывок — они даже „мама“ сказать не успеют! Ты должен успеть до двенадцати, потом, боюсь, поздно будет.
— Не нравится мне все это, — упрямо набычился я. — Во-первых, я не вижу смысла в этом дурацком побеге. Обмен все равно будет — вы-то здесь останетесь. А они, кстати, за мое бегство могут вам чего-нибудь отрезать — сами говорили. И второе: почему я должен успеть до двенадцати? А в двенадцать что — светопреставление начнется?
— Никаких переговоров не будет, малыш, — сообщил Бо, с шумом засосав воздух через стиснутые зубы, — какие, в жопу, переговоры с этими ублюдками? В 12.00 этот богом забытый аул начнут планомерно стирать с лица земли. Ты заметил, как наша халупа расположена? Она пострадает в первую очередь, будь спокоен. Так что тебе надо успеть убраться отсюда до начала этой кутерьмы.
— Не понял! — взвился я. — А как же старейшины, переговоры? Наши же уехали за ними…
— Уехали бэтээры, — пояснил Бо терпеливо, как неразумному ребенку, — в каждом — наводчик и водила. А на броне пришпандорены „комки“, набитые ветками, — для наглядности. А наши щас в одних трусах подползают на рубежи наиболее действенного огня из „РПГ“. Очень, очень медленно и осторожно подползают — поэтому раньше двенадцати они ну никак не уложатся. А уж в 12.00, будь спок, здесь действительно начнется светопреставление. Так что — тебе надо успеть…