– Ты не единственный, у кого похитили родню, – парирует Мэйси. – Сайрус захватил моего отца. Так что поверь мне, никто не хочет отправиться ко Двору вампиров и освободить их больше, чем мы.
– Но не можем же мы просто явиться туда и попытаться взять его штурмом, – говорит Байрон. – Ведь тогда Сайрус убьет их всех – начав с тех, кто дорог нам больше всего.
От одной мысли о том, что я потеряю дядю Финна и Гвен, и всех других, по спине пробегает холодок.
– По правде говоря, я не понимаю, почему все родители, чьи дети учились в Кэтмире, не штурмуют сейчас Двор вампиров, – замечаю я, покачав головой. – Почему они не требуют, чтобы Сайрус освободил их детей?
– Драконы не могут этого сделать, – мрачно говорит Флинт. – Покинув лазарет, я поговорил со своим отцом, и он сказал, что при Дворе все скверно. В сражении на острове мы потеряли много драконов, а те, кто остался, сомневаются в том, что моя мать способна вести их за собой, потому что она… – Он обрывает речь и сглатывает.
– Потому что она отказалась от своего дракона, чтобы спасти меня, – бесцветным голосом заканчивает Джексон.
Флинт не отвечает. Он даже не смотрит на Джексона, когда между ними повисает молчание – напряженное, скользкое, опасное.
– Человековолки не станут выступать против него, – сообщает Дауд. – Он дал слово, что не причинит вреда их детям.
– Тогда почему же, по мнению их родителей, он вообще похитил их? – спрашивает Мекай, и в его голосе звучит скептицизм. – Ведь очевидно, что если человек удерживает других людей против их воли, то делает он это не с добрыми намерениями.
– Согласен, – говорит Дауд, пожав плечами. – Но они слепо верят ему и не видят правды – а может, не хотят ее видеть. Как бы то ни было, их невозможно убедить в том, что он не тот, кем пытается казаться.
– А кем именно они его считают? – спрашивает Джексон таким безразличным тоном, будто речь идет о каком-то незнакомце, а вовсе не о его отце.
– Ты хочешь сказать, помимо того, что он чудовище? – насмешливо бросает Хадсон.
– По их мнению, он король, который покончит с их безвестностью, который позволит им перестать скрываться. – Дауд качает головой. – Разумеется, любой, у кого есть мозги, поймет, что все это лажа, но они хавают эту лабуду, как будто это мороженое с шоколадом. Их не переубедить.
– А гибель у него на службе – это что, неприятный побочный эффект? – В голосе Хадсона звучит сарказм, но в его глазах читается что-то более сложное – смесь сожаления и решимости, – и я тянусь к синей нити внутри меня.
И провожу ладонью по нашим узам сопряжения, вливая в это прикосновение столько любви и ободрения, сколько могу. Я знаю, он не хочет, чтобы другие узнали, как он мучается из-за того, что случилось с первым отрядом волков, и сейчас это единственный способ его поддержать.
Надеюсь, он сработает.
И действительно, через несколько мгновений я с удовлетворением замечаю, как глаза моей пары широко раскрываются. Он встречается со мной взглядом, полным такой теплоты, что это вызывает у меня улыбку. На его лице читается явное облегчение, как будто он хотя бы на время избавился от сожалений и боли.
– Для них это честь, – тихо говорит Лайам. – Ничто не сравнится с гибелью во имя цели, в которую ты веришь.
То, что он говорит, ужасно, но все мы знаем, что он прав. Как прав и Дауд. Сколько раз за последние несколько месяцев мы все были готовы умереть, лишь бы остановить Сайруса? Сколько раз мы жертвовали почти всем, потому что понимали, что остановить его необходимо, что иного не дано?
Но что, если бы мы были на другой стороне? Что, если бы мы верили в него так же безоговорочно, как презираем и его, и все, что он олицетворяет? Что, если бы мы всерьез считали, что он вершит правое дело и что любой, кто встает на его пути, пытается навредить нам, нашим детям и тому миру, который мы хотим построить?
От этой мысли я содрогаюсь: отчасти потому, что ужасно думать о том, сколько человековолков и вампиров клюнуло на подлые идеи Сайруса, а отчасти потому, что я начинаю понимать, с чем мы столкнулись. И это чертовски тяжело.
– Что же нам теперь делать? – шепчу я и слышу в своем голосе ужас.
– Каким будет наш первый шаг? – спрашивает Рафаэль. Он стоит, прислонясь к стене и согнув одно колено, лицо его бесстрастно. – Думаю, надо выяснить, где мы сейчас находимся и безопасно ли здесь…
– О, это просто, – говорит ему Мэйси. – Мы находимся при Дворе ведьм и ведьмаков. И здесь, конечно же, безопасно…
Она замолкает, потому что дверь с грохотом распахивается и в комнату врывается толпа стражников, которые, судя по их форме, являются частью Ведьминской гвардии. В руках у них волшебные палочки, и они готовы к бою.