– Меня больше огорчает то, что я могу подвести колонию, недостаточно успешно выступив на Испытании, мистер Галлен.
– Зови меня Майклом, – говорит он со смехом. – И не волнуйся, все пройдет.
Это он о моих нервах или о заботе о престиже колонии? Возможности уточнить у меня нет, потому что он протягивает руку.
– Можно я уберу твой рюкзак? До Тозу-Сити он тебе не понадобится.
Он держит прозрачный пакетик с двумя серебряными полосками, одна пошире, другая поуже.
– Бери, этой твой идентификационный браслет. Каждому кандидату присваивается для Испытания опознавательный символ, выгравированный на браслете. Будешь носить вот этот, а узкий мы повесим на лямку твоего рюкзака. Так его никто не спутает.
Он закрепляет идентификационный браслет у меня на левом запястье, другой крепит на лямке рюкзака. Потом исчезает в кабине глиссера. Я разглядываю браслет. Он в дюйм шириной, сделан из толстых металлических пластинок. Я знаю, что на нем есть застежка, но на вид ее не отличить от других сегментов. Я выворачиваю запястье и вижу широкий серебряный диск с черной восьмиконечной звездой. В центре звезды стилизованная молния.
– Звезда – символ твоей группы на Испытании. – Голос Майкла заставляет меня вздрогнуть: я не заметила, что он снова стоит рядом со мной. – Ты увидишь других ребят с этим символом на браслете, но молния у тебя одной.
– Эти символы что-то означают? – Я задаю этот вопрос, не подумав. Вдруг ребята из других колоний, исправно поставляющих кандидатов на Испытание, разбираются в значении символов?
Может, Майкл и считает мой вопрос глупым, но не подает виду.
– Восьмиконечная звезда – символ омоложения. Ребята из этой группы демонстрируют способности в самых различных областях. Принадлежать к этой группе просто замечательно. – У него теплая, бодрящая улыбка, и я поневоле улыбаюсь ему в ответ, гадая, в какой группе в свое время состоял он сам.
Тихий прерывистый сигнал заставляет Майкла посмотреть на часы. Потом он обводит взглядом площадь, и улыбка сходит с его лица. Зандри еще нет. Не знаю почему: то ли, как всегда, просто опаздывает, то ли решила пренебречь законом и отказаться от участия в Испытании. Неужели считает, что годами не применявшийся закон не будет применен в отношении нее?
Майкл просит его извинить и тихо совещается с магистратом Оуэнс и с моим отцом. Судя по тому, как настойчиво он тычет в свои часы, Зандри уже давно пора было явиться. Отец и магистрат Оуэнс уговаривают Майкла дать Зандри еще немного времени. Я отворачиваюсь и задерживаю дыхание. Я ведь знаю, какая кара полагается в этом случае. И – о, радость! – вижу ее. Щурюсь на солнце, слегка сомневаясь, а потом кричу:
– Вот она!
– Слава богу! – шепчет кто-то.
Ветер задирает на Зандри тонкую разноцветную юбку. Блузка на ней смахивает расцветкой на фазаний хвост. Она неспешно шествует через площадь, ее длинные светлые волосы сверкают на солнце, на губах улыбка. Подойдя, она даже не думает извиниться. Я догадываюсь, что она спланировала это появление: показывает, что ее можно о чем-то попросить, а пытаться управлять ею бессмысленно. Я восхищена ее бесстрашием, но вижу недовольный взгляд Майкла и начинаю за нее переживать.
Пока Майкл вручает Зандри ее идентификационный браслет и убирает в грузовой отсек ее рюкзак, папа снова меня обнимает. Майкл официальным тоном приказывает нам занять места в глиссере. Пора двигаться.
Буря чувств, которую я сдерживала изо всех сил, вырывается наружу, меня душат слезы, и отцовские объятья бессильны их унять. Я бормочу, что ужасно его люблю, пытаюсь забыть обиду на Зина, не пришедшего со мной проститься, и прошу папу передать Зину мою записку, а всей семье еще раз сказать, как я их всех люблю. Папа отвечает, что тоже меня любит, и напоследок шепчет: «Смотри, Сия, никому не доверяй!»
Я залезаю в овальный глиссер последней, за мной закрывается дверца. Я слышу щелчки замков. Ревет двигатель. Папа кладет ладонь на стекло иллюминатора, я касаюсь стекла со свой стороны. Мы встречаемся глазами, и я все же роняю слезу. Отец делает шаг назад. Глиссер начинает приподниматься, и спустя мгновение мы уже мчимся вперед – прочь с площади, от всего знакомого и привычного, в сторону Тозу-Сити.
Мое сердце возбужденно колотится и при этом рвется надвое. На лицах остальных троих кандидатов на Испытание из Пяти Озер я вижу те же самые противоречивые чувства. Церемония выпуска перевела нас из статуса подростков во взрослое состояние, и это путешествие официально его закрепляет. Теперь мы предоставлены сами себе.
Я смотрю в окно, пока за горизонтом не исчезают последние знакомые детали пейзажа. Я стараюсь сохранить в памяти поля и холмы, которых не увижу много дней, а то и лет. А потом отворачиваюсь от окна и приступаю к изучению новой обстановки.