Не умолкая ни на секунду, она повела меня в дом. Мейрти шла за нами.
– Я бы могла отправить вас на кухню мыть посуду, но прислуга начнет судачить. Возможно, они уже судачат, но пока не догадываются, что вы, хм, особа довольно-таки примечательная. Не из наших мест. Ну, вы понимаете. – Она указала на арочный дверной проем. – Я бы могла нарядить вас, как куколку, и усадить в гостиной, но куда там – как только кто-то с вами заговорит, вы выдадите себя с головой.
Мы оказались в самодельной, наспех созданной гримерке.
– Мои ребятки не настолько глупы, чтобы трепать языками, но немного джина с лаймом, парочка гостей и… – Она затрясла головой. – Поэтому я поручу вас заботам одного из моих работников, он будет занимать вас в отдельной гостиной, где вас никто не побеспокоит.
Мадам протянула мне плиссированное, декорированное складками платье, розовое и воздушное, как облачко на закатном небе. Чистейший невесомый шелк меня просто заворожил, но я отшатнулась.
– Я не уверена, что смогу притворяться одной из ваших… гостий.
– Это просто прикрытие, милочка. Мой работник посвящен в вашу тайну, не переживайте. Он друг вашего брата, его зовут Сайан. – Она пошарила в сундуке, раздался хруст, и мадам извлекла на свет легкий серафский корсет и сорочку под цвет закатного платья. – Никто не заставит вас делать то, что вам не хочется.
– Но… – противилась я, пока Мадам аккуратно и ловко выкладывала передо мной одежду, – меня никто не должен видеть.
– Рано или поздно вас все равно увидят. Если согласитесь, вас увидит множество людей, но они не станут задаваться вопросом, кто вы такая. – Мадам улыбнулась, сияя ямочками. – Подумайте – проще остаться незамеченным, когда ясным солнечным днем идешь у всех на виду по дороге, чем когда крадешься, как тать, ночью под окнами.
– Наверное, вы правы, – вздохнула я.
– С вами то же самое. Спрячь я вас в чулане, и вдруг вас находят! Что? Вопросы! А выпусти я вас перед всеми в гостиную? Никаких вопросов. Элегантно одетая женщина беседует с одним из моих любимцев – вполне обычное дело. Посетителя не интересует, чем занимаются здесь другие гости – ведь этот посетитель не хочет, чтобы другие гости заинтересовались, чем он сам занимается здесь.
Логично. Я взяла корсет, поражаясь мастерству, с которым он был сделан: жесткие планшетки из стали спереди и сзади, тесьма, укрепляющая линию талии, прочная шнуровка, больше похожая на замысловатую вышивку, мягкий оранжевый шелк, прошитый крестообразными стежками, – о таких корсетах галатинкам оставалось только мечтать. Я позволила Мадам, имя которой я так никогда и не узнала, помочь мне натянуть вечернее платье, подобающее жене какого-нибудь знатного серафского плантатора или торговца.
– Лучшего пока и придумать нельзя, – заверила меня Мейрти. – А потом Кристос все уладит.
– А Теодор? – спросила я. – Мы ведь собирались уплыть отсюда вдвоем.
– Мы все устроим, – успокоила меня Мейрти.
Что ж, придется поверить ей, в противном случае мне остается только одно – слоняться по улицам города в надежде, что я разыщу Теодора раньше, чем меня разыщет а’Мавья. Глубоко вздохнув, я кивнула. Грудь мою, туго затянутую в корсет, теснила тревога, но ничего не поделаешь, надо держаться – мне надо продержаться всего один вечер. Закусив дрожащие от волнения губы, я поклялась самой себе, что разговор с любимчиком Мадам займет у меня один час – не больше.
– А теперь – возвращайся в магазин, – напутствовала Мейрти Мадам. – Выйди с черного хода. Если кто тебя увидит, скажи, что хотела продать мне своего вина.
Мейрти молча пожала на прощание мою руку и выскользнула в кухню. Я осталась одна.
Бредя за Мадам к подмосткам, уготованным для моего сценического выступления, я оглядывала виллу: длинное одноэтажное строение, комнаты, расходящиеся в разные стороны, словно рукава реки от русла, двойные двери и арочные проходы, соединяющие их. Ученый, владелец виллы, должно быть, очень знаменит, подумала я, искоса разглядывая мраморные статуи, шелковые гобелены и толстые ковры, беспорядочно разбросанные по всему дому.
В каждой комнате на подушках, устилавших пол, или на низеньких диванчиках или кушетках возлежали группки людей или уединенные парочки. Кто гость, кто работник – не разберешь. В одной комнате компания молодежи под предводительством шаловливой серафки бросала кости, в другой экваторианец с оспинами на лице играл на огромной мандолине.
– Пойду поищу кого-нибудь, кто сносно общается на галатинском, – сказала Мадам, приведя меня в тихий уголок одной из гостиных, частично скрытый ширмой. – Надеюсь, вы, как и большинство клиентов, не устоите перед его обаянием. – Мадам выпрямилась и принялась наставлять меня, словно генерал принявшего присягу солдата: – Если пожелаете, вам подадут напитки и еду. Беседуйте негромко, улыбайтесь. Пейте, но немного. В конце вечера возвращайтесь в отведенные вам покои.