– Вы обшивали их, – сказал Сайан.
– Да. Однажды я познакомилась с леди Виолой Сноумонт, и она пригласила меня в свой салон… – Я припомнила первые визиты в салон: изысканную мебель, тонкий фарфор, предчувствие неминуемой беды. Как описать это в нескольких словах… – И Теодор постоянно бывал там.
– А ваш брат в это же самое время планировал покушение на него… Потрясающе – готовое либретто для лирико-драматической оперы! Серафцы обожают оперу.
– Кристос… – Как бы я ни хотела, оправдать его не представлялось возможным. Задуманный им революционный переворот поначалу не подразумевал смерти Теодора, но если бы маховик мятежа раскрутился, принц вполне мог пасть его случайной жертвой. – Да, похоже на нелепую мелодраму.
– Все самые лучшие оперы таковы, – пожал плечами Сайан. – Очень жаль, что вы не можете погостить в Изилди подольше и сходить в оперный театр. Он прекрасен: мраморная колоннада, мозаика, сцена в виде огромной, распахнувшей створки раковины, открывающей сокровенную жемчужину. Но все это меркнет, когда на сцену выходят певцы и начинается действие.
– Никогда не бывала в опере.
– Ничего удивительного, в вашей стране их редко ставят. Похоже, галатинцы не особо любят этот вид искусства. Так же как фенианцы и пеллианцы. Я даже не уверен, действительно ли экваторианцы любят оперу или только притворяются, чтобы не показаться невежливыми.
– А квайсы?
– Квайсы! – расхохотался Сайан. – Да они сущие варвары, ничего не понимающие в искусстве. Такие заоблачные высоты, как опера, для них недосягаемы. Не страна, а сборище неотесанных болванов.
Довольно предвзятое мнение, размышляла я. Того же Пьорда, несмотря на все его изъяны и пороки, язык не поворачивался назвать неотесанным болваном. Так же как прозорливую и умную Альбу.
– Интересно, что квайсы думают о серафцах?
– Какое мне дело, какими словами скудоумные крысы честят котов… Ах, ваш бокал почти пуст!
– Пусть таким и останется.
– Как пожелаете, – вздохнул Сайан. – Я понимаю, у вас нет оснований доверять мне или кому бы то ни было в этом городе. – Он помолчал, затем добавил, не без внутренней борьбы: – Даже вашему брату. Если то, что я слышал о нем, правда… Он и в самом деле желал смерти тем, кого вы лично знали? Вашим друзьям?
Ничего-то он не понимал, этот серафец, он даже не догадывался, почему моя вера в брата треснула, словно хрупкое стекло.
– Да, и в самом деле желал. Но он не знал, что эти люди – мои друзья, не понимал этого.
– Пусть так, но сейчас его терзает раскаяние. В серафском языке есть одно слово, описывающее человека, который совершил немало ошибок и хотел бы их исправить, да время ушло. Грубо говоря, это слово означает реку, обратившуюся вспять. – Сайан посмотрел мне прямо в глаза. – Можете мне не верить, но знайте, ваш брат беспрестанно сражается с рекой собственной жизни.
Я медленно кивнула, всем своим сердцем желая ему поверить.
– А вам я могу доверять?
– У человека, которому можно доверять, не спрашивают, можно ли ему доверять, – печально отозвался Сайан. – Тому, кто повидал виды и натворил дел, пока служил в армии, доверять нельзя. Такой человек познал насилие, и насилие вошло в плоть его и кровь. Словно подводное течение, оно направляет поток его жизни, и человек не в силах ему противиться.
– Это неправда.
– Возможно, по природе своей человек и не склонен к насилию, но серафцам этого не объяснишь.
– Горько это слышать: вы защищаете их, служите их интересам, а когда возвращаетесь, вас лишают доверия.
– Лучше не возвращаться, – криво усмехнулся Сайан. – Вы спросили, можно ли мне доверять. Я не знаю, что вам на это ответить. Мне платят за иллюзию доверия. Изо дня в день.
Несмотря на изысканные обороты речи, Сайан не производил впечатление хитроумного и вероломного человека. Все можно сыграть, но волнение, с которым его пальцы пробегали по шраму, затаенная боль, с которой он повествовал о реке человеческой жизни, – все это мало походило на лицедейство.
Гостиная опустела: парочки и компании разбрелись по другим комнатам. Гасли свечи, догорали масляные лампы.
– Если вы устали, давайте закончим наш разговор, – мягко предложил Сайан.
Я допила последний глоток вина.
– Я с ног валюсь от усталости.
43
Я проснулась с ощущением, что проспала несколько дней, но на самом деле утро только-только настало, и солнечные зайчики, проскользнув сквозь окно, резвились на моей кровати. Я сонно поморгала и вдруг заметила Сайана, застывшего возле двери.
Он качнулся, и солнечный луч ярким бликом отразился от чего-то, зажатого у него в руке. Кинжал! Огромный и массивный… Я вздрогнула.