Как только баркас коснулся воды, Баллантайн приказал уходить в открытое море. Баркас уплывал все дальше и дальше, а я, не отрывая от него глаз, провожала Теодора и Кристоса, заверяя их, что я – здесь, что я никогда не повернусь к ним спиной. Баркас удалялся, уменьшаясь с каждой секундой, а мы удалялись от него. Фрегата мы пока не видели, на фрегате пока не видели нас. Еще несколько минут, молила я про себя, несколько минут…
– Все будет хорошо, – утешила меня Альба.
Я и не заметила, как она очутилась рядом. С достоинством попрощавшись со всеми, она отошла в сторону, чтобы нам не мешать.
– Даже если галатинцы смекнут, что они высадились на берег, у наших друзей есть несомненное преимущество. К тому же их всего трое, они быстро минуют лес. В такой дикой местности, как здесь, небольшую группу людей выследить почти невозможно.
– Зато их можно одолеть в драке, – возразила я.
– До этого не дойдет. – Альба мягко коснулась моего рукава. Я не отдернула руку. – Не могу поверить, что женщина, приносящая удачу и повелевающая судьбой, сейчас столь мрачно смотрит в будущее.
Из-за утеса выглянули белые паруса фрегата. Деревья, разросшиеся на склонах утеса, отбрасывали на белые полотнища черные тени.
– Вы правы. – Я расправила плечи. – Надо верить в лучшее.
58
Когда фрегат обогнул утес, заграждавший бухту, я бросила прощальный взгляд на баркас. Он благополучно причалил к берегу, и гребцы, Кристос, Сайан и Теодор скрылись в лесу.
– Я сказал им, – вырос у моего плеча Баллантайн, – что, если они не успеют спрятать баркас, прежде чем фрегат войдет в бухту, пусть оставят его на берегу. Если удача нам улыбнется, на фрегате решат, что это просто брошенная кем-то лодка.
– Удача нам уже улыбнулась. Но фрегат все ближе и ближе.
– Должно быть, это была последняя ее улыбка. Фрегат не спускает лодки и следует за нами по пятам, значит, хвала Священному морю, они оставили баркас без внимания. – Баллантайн оторвался от подзорной трубы. Руки его слегка дрожали. – Но рано или поздно они нас нагонят.
Я отвернулась. Баллантайн держался стоически и не выказывал ни малейшего страха, но я знала, что в глубине души он трепетал от ужаса перед неминуемым арестом. Я понимала, как несладко ему придется, если фрегат нас нагонит, и как мало надежд на заступничество его отца-короля.
А как придется мне?
– Леди, – тихонько проговорил Баллантайн, – предлагаю обсудить, как нам действовать дальше.
– Верно, – решительно кивнула Альба. – Софи, идите за мной.
– За вами? Куда? – воскликнул Баллантайн.
Взмахом руки Альба призвала его к молчанию.
– Не может же она оставаться здесь в своем галатинском наряде! Вскоре они подойдут достаточно близко, чтобы разглядеть ее, и тогда все пропало.
– Все пропало? – повторила я. – Замечательно…
– Пропало, если вы и далее намерены выдавать себя за Софи Балстрад, спутницу наследного принца и великую чародейку.
– Вы хотите, чтобы я притворилась кем-то иной?
– Вы прямо читаете мои мысли, – удостоила меня легким кивком Альба.
– Но они все равно узнают ее! – возразил Баллантайн. – Что бы она ни одела!
– Сомневаюсь. Большинство галатинцев не знают ее в лицо, а вот портреты наследного принца видел каждый морской офицер Галатии – они повсюду распространены. – Альба потащила меня в свою каюту. – Кроме того, уверяю вас, люди не интересуются монашками.
Втолкнув меня в каюту, она достала из торбы серое шерстяное платье, почти не отличимое от того, что было на ней, и широкую ленту тонкого льняного полотна. Монашеский плат.
– Не мешкайте. Повязать этот платок не так-то просто, – сказала она и повернулась ко мне спиной, давая возможность переодеться.
– Ничего не получится, – заартачилась я. – Я и понятия не имею, как изображать из себя монашку!
– У вас есть идеи получше? – приторно-сладко спросила она.
– Я могла бы нарядиться матросом, – буркнула я, неохотно расстегивая крючки на платье и расшнуровывая корсаж.
– К сожалению, у меня нет с собой хорошего бандажа. А без него с такой изобильной оснасткой, – кивком головы она указала на мою грудь, – вам ничего не светит. Оставьте нижнее белье. О, великий Создатель, какой у вас изумительный корсет! Надеюсь, его никто не увидит, иначе наша карта бита. Такое белье монахиням нашего ордена даже и не снилось.