– Но если они с Поммерли все-таки что-то затевают, или если другие дворяне…
– Пусть затевают что угодно: закон принят.
Я мусолила в руке корку хлеба. Закон, может, и принят, но те дворяне, которым он не по нраву, сделают все, чтобы осложнить его введение в законную силу. Я открыла было рот, желая спросить Теодора, действительно ли ему необходимо покинуть страну и не позволят ли ему остаться и еще немного присмотреть за новоявленным законом, но промолчала. Ответ был очевиден. Я впилась зубами в хлебную корку: жесткая, как сухарь, она мгновенно раскрошилась.
Пока Теодор набирался знаний по международной торговле, я шила летние платья и – непосильный труд – навсегда закрывала двери своего ателье. В подобной развязке – повесить табличку с жирной надписью «Закрыто», вынести вон ткани, разложенные на полках в глубине мастерской, – было нечто символическое, но подобной развязке я противилась всеми силами, все еще надеясь передать магазин Алисе.
На полках до сих пор светилась созданная музыкой Теодора чара на удачу, которой я оплела волокна дерева. Шелка, хлопок, шерсть, аккуратно разложенные по типам ткани и цвету, ждали, когда их погрузят на телегу и отвезут к дому Теодора – он согласился приютить их на время нашего отъезда. Я погладила изящный, ни с чем не сравнимый желтый шелк – когда-то я надеялась, что именно его какая-нибудь жгучая брюнетка выберет для своего бального платья. Я подхватила на руки рулон превосходной голубой шерсти, изготовленной в Фене, – когда-то я представляла, как пошью из нее дорожное платье для какой-нибудь девицы, кровь с молоком.
– Вы уже закончили? – послышался робкий голосок Эмми.
– Да… О нет, не входи. Здесь невероятная грязища.
Мой фартук был весь в саже. Я надела самое старое, самое простое платье из камвольной ткани и жалела только об одном, что для царящего тут беспорядка у меня не нашлось еще более старого и более постылого одеяния.
– Сегодня утром я получила пакет из банка, – запинаясь, произнесла Эмми. – В нем… в нем оказалось слишком много денег.
– Ничего подобного, – улыбнулась я. – Просто выходное пособие. Просто…
Просто это – обязательная по закону выплата, хотела заверить ее я, но мы обе знали, что это не так. Деньги мне дал Теодор. «Это меньшее, что я могу для тебя сделать», – сказал он, вручая мне сумму, достаточную, чтобы заплатить каждой моей помощнице годовую зарплату.
– Поблагодарите его за меня, – попросила Эмми, озираясь вокруг. – Как получилось, что ткани не пострадали? Судя по всему, здесь ничего не могло уцелеть.
– Удача, – честно ответила я.
– Даже для удачного бизнеса это – настоящая удача, – тряхнула головой Эмми и повернулась к выходу. – А вот и она!
В проеме двери показалась Алиса, и они с Эмми застряли на пороге.
– А ну выметайтесь-ка отсюда, обе, – скомандовала я.
– Я хотела поблагодарить вас… – начала Алиса.
– Выходное пособие не стоит благодарности.
– Не только за него. Вы дали мне прекрасную работу и чудесные возможности. За это стоит быть благодарной.
У меня перехватило горло – я ведь хотела дать ей намного, намного больше. Я подвела не одну лишь Алису, я подвела Эмми и Хеду и всех тех женщин, которых Алиса могла бы когда-нибудь нанять. Меня душили слезы.
– Алиса? – дернула ее за рукав Эмми.
– А, да. Я принесла имбирный пирог.
И она вытащила из корзинки комковатую слипшуюся массу.
– Один из тех кулинарных помоев, которыми снабжает тебя двоюродная сестра? – расхохоталась я.
– Разумеется, – откликнулась Алиса.
– Хеда не пожелала прийти, – добавила Эмми, – но она просила передать слова благодарности.
Я могла вообразить тысячу причин, по которым Хеда пренебрегла нашей стихийной прощальной встречей: например, что она только-только пришла в ателье и не успела к нему толком привязаться. Мысль, что Хеду отвратила от встречи «ведьма-политиканка», я гнала от себя прочь.
Мы присели на краешек тротуара, разломали пирог и молчали, пока грузчики складывали рулоны ткани на телегу.
– Погодите!
Я вздрогнула – в белом платье-сорочке, сверкающем, словно путеводная звезда, к нам спешила Виола.
– Ткани… подождите…
Она торопливо семенила, придерживая рукой шелковую, готовую слететь с ее головы куполообразную шляпку.
Алиса глядела на нее с непроницаемым выражением лица, Эмми же разинула от изумления рот. Знатные персоны иногда прогуливались по рабочим кварталам Галатии, но бегать по булыжной мостовой – такого они себе не позволяли.
– Вио… Леди Сноумонт, – поправилась я, оглянувшись на своих помощниц.
– Софи, не хотела говорить заранее, пока еще ничего не было решено. – Опершись рукой о рулоны, она жадно глотала воздух. – Теодор рассказал мне про ваши надежды на ателье, на Алису, про пожар, спутавший вам все карты. Я попросила лорда Черривейла, то есть Лорда Монет, вернуть мне давний должок, и если вы не передумали и желаете передать свое дело Алисе, то он подпишет новую лицензию.