– По-твоему, я должен был предчувствовать, что, потеряв даже крупицу власти в Совете, дворяне изменят своему слову? – заорал на меня Теодор в ответ. – Что их ответом на реформы станет мятеж?
– Да! – Я смяла в кулаке складки платья, не зная, как вбить хоть толику здравого смысла в голову принца. – Да. Никогда их еще так не унижали. Никогда еще они не теряли власть.
– Но восстать против закона своей страны? Что же это за страна – без закона? В них воспитывали чувство долга, учили никогда не предавать свою родину…
– Да ты вообще ничего не замечаешь? – завопила я. – Неужели ты и вправду веришь, что какие-то старинные правила чести не позволят им творить, что захочется, и брать все, что вздумается? Они просто подменят эти правила новыми и станут разглагольствовать на каждом углу про свое благородство и свой долг перед страной, перед «подлинной» Галатией. – Как ни горька правда, сказать ее было необходимо. – Честь для них – расхожее понятие. Что способствует их выгоде, то способствует и их чести.
– Нет, – шепнул Теодор, – не для всех.
– Да, знаю, – тяжело вздохнула я, подавляя гнев. – Не для тебя, не для твоих братьев, не для Виолы или Аннетт. Но ты витаешь в облаках, ты отчаянно не желаешь смотреть правде в глаза.
– Послушать тебя, так дворяне, все мы, и я в том числе – просто падальщики, обирающие свою страну. Всегда такими были, всегда такими будем.
– Этого я не говорила, – отрезала я. – Но извиняться не собираюсь. Я прекрасно знаю, что ты и тебе подобные стремятся улучшить жизнь в Галатии, восстановить справедливость, и не стану петь тебе дифирамбы. Но сейчас-то ты понимаешь, понимаешь ли ты наконец, что дворяне одной рукой дают, а другой – забирают?
Теодор тряхнул головой.
– Ты хочешь, чтобы я признал свою неправоту? Отлично. Я был неправ. Довольна?
– Нет! Но теперь-то ты взял в толк?
– Даже если и не взял. – Теодор тяжело опустился на пол рядом со мной. – Когда мы вернемся в Галатию, мне преподадут такой урок, что я быстро научусь уму-разуму.
– Еще не все потеряно, – ободрила его я. – Мы знаем, что народ настроен решительно, намного решительнее, чем предполагает Мерхевен и его приспешники. Без упорной борьбы они не сдадутся.
– А мы к ним присоединимся. – Теодор коснулся груди и скользнул пальцами по фамильному гербу, вышитому на левой стороне камзола. Затем рука его безвольно повисла вдоль тела: выступить против знати – все равно что выступить против отца-короля. – Но прежде надо подумать, как отсюда выбраться.
– Ты умеешь вскрывать замки?
– К сожалению, нет, такому меня не учили.
Едва он поднялся на ноги, как стук в дверь эхом прокатился по комнате. Мы вздрогнули.
– Дьявол! Кто… кто там пришел по наши души?
– Через минуту я вас выпущу.
– Кто это?..
– Это Альба, – ответила я. – Монашка из Квайсета.
– А, ну само собой. – Теодор заправил за уши несколько выбившихся прядей волос. – Монашка из Квайсета. Только и делает, что взламывает дверные замки.
– Позже все объясню.
Замок щелкнул, дверь растворилась, и Альба воткнула изогнутую шпильку обратно под головной платок.
– Я сама все объясню, – поправила она меня и добавила после непродолжительного молчания: – Пока я объясняю, упакуйте необходимые вам вещи. Я отведу вас к брату… Всевышний свидетель – вам тут находиться небезопасно.
– Еще чего удумали – отвести ее к какому-то… брату? – До Теодора медленно доходил смысл сказанных Альбой слов. – Ее брат здесь?
– А где же еще! Не в Фене же, на рудниках!
– Надо поторапливаться, нам нужно в гавань, остановить корабль…
– Они уплывут раньше, чем мы доберемся до порта, – возразила квайсианка и обернулась ко мне. – Возьмите только пару самых необходимых вещей, которые уместятся в карманы.
Кивнув в ответ, я взглянула на Теодора, и в моей груди затеплилась надежда. Принц выглядел обескураженным: разбитые мечты и обращенная в прах работа нескольких месяцев выбьют из колеи кого угодно. Как снова собрать по кусочкам тот мир, в который он так верил, которому так доверял? Однако не все было потеряно, нам есть на кого опереться.
– У нас есть мы. У нас есть друзья, преданные нам и нашему делу. У нас есть народ Галатии, готовый драться за свои права.
Теодор долго молчал, затем кивнул – задумчиво, почти незаметно.
– Собери вещи, – прошептал он, и я бросилась в свою комнату.
Я распихала по карманам все, что могло мне понадобиться, – несколько монет, расческу, помаду для волос, шпильки, зубную пасту, коробочку с иголками и нитками, пару чулок. Мое хлопковое платье было достаточно практичным, но вот места для сменного наряда уже не оставалось. Сквозь приоткрытую дверь был слышен уверенный, внушительный голос Альбы. В кармане я наткнулась на завернутый в бумагу пакет – платок Корвина. Секунду поколебавшись, засунула в пакет расческу и шпильки. Удача мне пригодится, она стоит того, чтобы нарушить свои же собственные принципы. Да и кроме того, я же изначально зачаровала платок не для себя.