Рядом с ней стоял франтовато одетый брюнет, смотревший на Симона с насмешкой на полных губах. Он теребил пальцами розу, изредка поднося ее к носу. Другие пышно одетые джентльмены, находящиеся в зале, с любопытством уставились на вошедшего. Позади графини замерли так же неподвижно, как и она, три придворные дамы.
Симон решительно шагнул вперед. Его огромная фигура с льняными волосами, вся в золотом, за исключением развевающегося плюмажа и длинного зеленого плаща, казалась неуместной в этом элегантном собрании. Остановившись перед возвышением, он спокойно глянул на графиню из-под шлема.
– Мадам, я пришел, чтобы принять вашу капитуляцию, – произнес Бовалле на грубоватом французском.
Надменные губы изогнулись в усмешке. Графиня сделала жест правой рукой, и франтовый джентльмен вышел вперед. Он ответил Симону на ломанном английском:
– Вы слишком торопливы, милорд. Моя кузина хочет предъявить вам свои условия.
Маргарет слегка шевельнулась, и Симон заметил, как блеснули ее глаза.
– Вот мои условия, – сказал он, обращаясь к ней. – Если вы передадите мне ключи от вашего замка и присягнете на верность моему королю Генриху, – он поднял руку к шлему, салютуя, – я обещаю вам его милосердие и защиту.
На ее виске заметно забилась предательская жилка.
– Кузен, – обратилась она тоже по-английски к джентльмену с розой, – скажите ему, что это я буду ставить условия. – Ее голос прозвучал ясно и холодно. При этом она даже не взглянула на Симона.
Франтоватый джентльмен повиновался:
– Согласитесь, милорд, графиня в более выгодной позиции, чтобы выставлять условия. Бовалле нахмурился:
– Нет, сэр. Я не согласен. И мадам, и все вы в безвыходном положении.
Француз улыбнулся, изящно приподняв розу:
– Вы же один против сотни…
Симон пронзил его острым, как рапира, взглядом, и, несмотря на свою самоуверенность, француз невольно сделал шаг назад.
– Я пришел, сюда по законам перемирия, – резко проговорил Бовалле.
Шевалье де Флериваль пришел в себя, небрежно пожав плечами:
– Мы на войне, милорд… Явившись сюда, вы проявили неосторожность.
– Если я не выйду отсюда через час, сэр Галледемейн умрет перед вашими воротами.
Шевалье побледнел, но продолжал улыбаться.
– Так вы, милорд, решили покорить этот замок в одиночку?
– Через час.
– Но что же делать? – Шевалье негромко засмеялся. – Мой отец сэр Галледемейн стар, милорд. Старики легко умирают.
– Молодые тоже легко умирают. Слова упали тяжело, как камни, и графиня шевельнулась в кресле.
– Это просто глупая угроза! – Шевалье залился веселым смехом. – А мы не глупцы, милорд.
– Если вы не сдадите замок и не отдадите мне сэра Алана Монлиса, то вы действительно будете глупцами, – спокойно заявил Симон. – Вы увидите, как мои солдаты сожгут Белреми дотла и вырежут все его население. Это не пустая угроза.
Шевалье деликатно понюхал розу, не сводя глаз с лица отважного полководца.
– Но если вы умрете, милорд, для вас это ничего не изменит. Я уже слышал такие угрозы раньше.
Симон улыбнулся:
– Вы плохо знаете меня, сэр, если думаете, что мои капитаны не подчинятся моему приказу, жив я или мертв.
– Вы не вежливы, милорд. Поверьте, графине не нужна ваша смерть, она предлагает вам вывести войска из Белреми и поклясться никогда не возвращаться сюда. Как только вы покинете город, графиня передаст сэра Алана Монлиса в ваши руки.
– Я благодарю госпожу графиню! – повысил голос Симон. – Но она переоценивает свои силы.
– Короче говоря, милорд, вы отказываетесь принять наши условия?
– Да.
Снова прозвучал ясный голос с трона:
– Скажите ему, кузен, чтобы он хорошо подумал. Если он откажется принять мои условия, с сэром Аланом Монлисом будет очень скоро покончено, а потом и с ним тоже.
Симон промолчал, а в глазах шевалье мелькнуло торжество.
– У вас нашлась пища для размышления, милорд?
Не обращая на него внимания, Бовалле посмотрел на леди Маргарет:
– Это ваше последнее слово, мадам?
– Да, мое последнее слово, – подтвердила она. Реакция Симона была молниеносной. Он выхватил меч из ножен, вскочил на помост и приставил острие меча к белой груди графини.
Закричав от ужаса, мужчины бросились к нему, но остановились, когда Симон отвел меч для удара. Левой рукой он схватил графиню за кисть и, глядя в зал через плечо, произнес:
– Еще один шаг – и графиня умрет. Перемирие окончено.
Маргарет сидела неподвижно, устремив на него вызывающий взгляд.
Шевалье уронил розу, побледнел и сказал, запинаясь:
– Милорд, милорд! Как можно угрожать оружием женщине?
– Она не женщина, а ведьма, достойная сожжения! – рявкнул Бовалле. – Я сожгу эту амазонку, если вы не вернете мне сэра Алана живым и невредимым.
Шевалье вздрогнул, а одна из фрейлин громко зарыдала.
Симон бросил взгляд на гордое лицо графини, полное презрения к нему.
– Мой капитан уже заключил под стражу шестерых детей, мадам, – проговорил он. – Они скоро погибнут у вас на глазах.
Ее ресницы невольно дрогнули, мышцы шеи напряглись.
– Вы не посмеете! Симон расхохотался:
– Если вы, мадам не отдадите приказ своим людям подчиниться мне, то скоро увидите, что я очень даже осмелюсь.
– Негодяй! – Ее грудь вздымалась от гнева. – Как вы можете убивать детей?
– Не я, а вы убьете их, мадам. Она стиснула пальцы.
– Сначала я убью сэра Алана Монлиса! – И, сверкнув глазами, повернула голову: – Генрих Малинкур, пойдите и убейте этого англичанина!
– Да, идите! – Симон приблизил меч к ее груди.
Под его острием появилось крошечное красное пятнышко, но графиня не дрогнула, а только топнула ногой:
– Идите, я сказала!
Один из мужчин сделал шаг вперед.
– Мадам, я не смею, – нерешительно сказал он.
– Трус! Неужели никто из вас не подчинится моему приказу? Тогда не называйте меня своей госпожой, если отказываетесь повиноваться!
Шевалье поднял дрожащую руку:
– Всем оставаться на местах! Милорд, давайте решим это дело как мужчины. Отпустите мою кузину.
Симон только крепче стиснул руку леди, и ее губы искривились от боли.
– Прикажите вашим людям именем Бога поклясться, что они сдаются. Она яростно стиснула зубы:
– Тебе придется сначала убить меня! Он еще сильнее сжал ее руку:
– И ваших подданных? И детей Белреми? Графиня долго вглядывалась в его странные глаза, но так и не смогла ничего в них прочесть.
– Вы думаете, что я сдамся из чувства жалости!
– Только не я, клянусь Богом! Разве у вас есть это чувство, предательница?
Маргарет снова обратилась к мужчинам, которые стояли перед ней неподвижно, будто вросли в землю:
– Вас в десять раз больше! Он не осмелится убить меня! Нападайте на него, я вам приказываю!
Меч вонзился несколько глубже, и красное пятнышко выросло в размерах. Симон угрюмо усмехнулся, глядя на своих врагов. Шевалье оглядел присутствующих в зале людей. В их лицах не было и намека на былое насмешливое высокомерие. Тогда он перевел взгляд на кузину и его губы дрогнули.
– Графиня, придется уступить! Умоляю тебя не упрямиться!
– Уступить? Этому английскому грубияну? Никогда!
– Проявите благоразумие и прислушайтесь к словам вашего кузена, – посоветовал Симон. – Даю вам одну минуту, а потом мой меч пронзит ваше сердце.
– И тогда вам тоже придет конец! – воскликнула она. – Как только я умру, на вас набросятся десять человек!
– Это не имеет значения, – возразил Бовалле. – Если я умру, к утру в этом городе не останется ни одного живого француза. Минута проходит, мадам, подумайте как следует.