Если хочешь добиться успеха, сразу приступай к делу, велел Мей внутренний голос.
— Я уже сделала заказ. Учти, в моем распоряжении только один час.
Франческа подозвала официанта, распоряжающегося вином, и попросила принести «Дом Периньон».
— Думаю, это стоит отпраздновать, дорогая, — тонко улыбнулась она, повернувшись к Мей.
— Что именно? — поинтересовалась та.
— Да хотя бы тот факт, что мы можем наслаждаться жизнью. Разве этого повода не достаточно?
— Отнюдь. Особенно, если ты намерена и дальше вмешиваться в мое существование.
Подошедший к столику официант предложил Франческе меню. Пробежав его взглядом, та заказала фирменный салат. Затем тяжело посмотрела на собеседницу.
— Ты еще не поняла, что я всегда иду до конца?
— Очень глупая тактика, на мой взгляд.
Прекрасные глаза итальянки сузились.
— А что ты думаешь о снимках, моя милая?
— Это о тех, которые были кем-то состряпаны? — невинно уточнила Мей. — Или ты имеешь в виду фото, где ты в чем мать родила валяешься на кровати?
Взгляд Франчески моментально стал злым, как у разозленной кобры.
— А в каком, по-твоему, виде я должна была предстать, если Коста только-только покинул мою постель?
— Вот тут ты ошибаешься, милая. Мой муж никогда не был в твоей постели.
Выражение лица итальянки осталось прежним.
— Боишься взглянуть правде в глаза?
Мей наколола на вилку кусочек обжаренного во фритюре картофеля, обмакнула в соус и не спеша отправила в рот.
— Это тебе следует вернуться с небес на землю.
— Фотографии неопровержимо доказывают факты, — стояла на своем Франческа.
Мей взглянула на нее почти с жалостью.
— Брось фантазировать.
Франческа сжала губы в прямую линию.
— Там указана дата. Уж ей-то придется поверить.
— Это спорный вопрос, однако твоя ошибка заключается в ином.
— В чем же, интересно?
Мей выдержала паузу.
— Коста вернулся домой во вторник вечером.
— Не может быть. Номер был занят.
— Совершенно верно. Там остался Андрос. Думаю, ты не станешь убеждать меня, что Коста одновременно находился и в твоей постели, и в моей?
— А как насчет вечера понедельника? — с ненавистью произнесла итальянка.
Мей едва сдержалась, чтобы не сказать ей какую-нибудь гадость.
— Послушай, брось выдумывать. Ты была уверена, что идешь с козырной карты, а на поверку это оказался джокер.
Тонкие пальцы итальянки с покрытыми кроваво-красным лаком ногтями скомкали льняную ресторанную салфетку.
— И ты позвала меня на ланч, чтобы высказать все это?
— Нет, — покачала головой Мей. — Я хочу лично предупредить тебя, что не намерена терпеть твои попытки вмешаться в мою жизнь или брак.
Франческа с деланным испугом схватилась за сердце.
— Боже, как страшно!
Может, ей и в самом деле было страшно, однако Мей придерживалась на сей счет иного мнения.
— Берегись, — посоветовала она. — Тебя ведь запросто можно привлечь к судебной ответственности. — Она немного помолчала, чтобы придать вес своим словам. — Сомневаюсь, что твоя тетушка обрадуется подобному повороту событий. Как, впрочем, и Карина с Роберто.
Темные глаза итальянки сверкнули злобой.
— Игра еще не закончена. Коста…
— Находит тебя столь же назойливой и невоспитанной, как и я, — пожала плечами Мей. — Отправляйся-ка ты домой. И оставь нас в покое.
Вспыхнув, Франческа внезапно разразилась потоком ругательств на родном языке. А в следующую секунду практически одновременно случились две совершенно неожиданные вещи. Разгневанная итальянка вдруг вскинула руку и влепила Мей звонкую пощечину. Однако не успела еще долететь до пола сброшенная со стола бутылка шампанского, как невесть откуда подскочил Джеймс Патерсон и мгновенно сцапал красотку в медвежьи объятия, так что та могла лишь брыкаться.
Далее события приняли почти комический оборот. К столику подлетел официант, за ним по пятам — метрдотель. На лицах обоих застыло тревожное выражение. Ресторанная публика с любопытством глазела на сцену, а Франческа, в ярости брызжа слюной, упоенно продолжала костерить Мей и всех ее родственников по мужской и женской линии до пятого колена.
До этого дня Мей приходилось видеть нечто подобное только в кино.
— Желаете, чтобы я вызвал полицию, мадам? — испуганно спросил метрдотель. Он прекрасно знал, что перед ним находится представительница двух богатейших семейств.