Правда причиняла боль. Увидев ее в глазах Натана, Оливия обвинила себя в том, что так запутала свою прежнюю жизнь. И эта неразбериха возникла вновь и грозила испортить ее отношения с единственным человеком, которого она любила.
– Ты, должно быть, очень сильно любила Макса.
Оливия удивленно посмотрела на Натана. Его голос звучал мрачно. Он не понял. Но она не может все ему рассказать.
– Когда-то и я так думала, – призналась она, ломая пальцы. – В нем было столько жизни, столько энтузиазма. Но он не сумел направить его в нужное русло. По крайней мере, мне так кажется. В конце концов, мы совершенно разлюбили друг друга.
– Ты никогда не рассказывала мне этого, даже не намекала. – Голос Натана стал мягче, спокойнее. Стоя рядом с Оливией, он взял ее руки, разжал пальцы, помог ей подняться и обнял.
Оливия была готова разрыдаться, выплакать ему свою боль. Она прильнула к нему, чувствуя в нем защиту. Натан не знал еще самого худшего. Самого худшего о ней. Она надеялась, что он никогда этого не узнает…
– Я могу понять твое нежелание рассказывать чужим людям о своем неудавшемся браке, дорогая. Но ведь рядом с тобой я, не забывай об этом. Ничего не скрывай от меня. Обещаешь? Хорошее или плохое, я хочу знать все, что касается тебя. Ценно все, что нас сближает. – Он сел, усадив ее себе на колени, и крепко обнял. – Думаю, я переусердствовал во всей этой ситуации. Вел себя как дурак. Впервые в жизни я понял, что не могу контролировать свои эмоции. Вот что ты со мной делаешь! Одно лишь упоминание твоего имени рядом с именем другого мужчины приводит меня в бешенство. Я готов крушить каменные стены. А твое нежелание бросить работу еще больше усугубляет дело. Неужели ты не видишь? Но это, конечно же, не оправдывает мое ослиное поведение, – серьезно сказал Натан. – Простишь меня?
Оливия кивнула, не в силах произнести ни слова. Он открывал ей свое сердце. У него хватило сил признать свою слабость. Вероятно, прежде он никогда никого не ревновал, и ему было трудно справиться с этим болезненным чувством.
Оливия обвила руками его шею, но он разорвал кольцо ее рук и положил их себе на грудь. Он вглядывался в нее, стараясь не упустить ни мельчайшего оттенка в выражении ее лица.
– Теперь я понимаю, почему ты считала работу своей путеводной звездой, ценила ее превыше всего. Ты нуждалась в постоянном доходе. Я прав? Мне это понятно. Но сейчас ведь у тебя нет такой нужды. Тебе не нужна работа, ты не нуждаешься в деньгах. – Натан говорил спокойно, наблюдая за ее реакцией. – Ты моя жена. Ты часть меня. Навсегда. Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда. – Он выделил это слово. – Понимаешь? Когда у нас появится ребенок – кстати, пора обсудить этот вопрос, – тогда мы осядем и пустим корни. А пока я намерен вести свою прежнюю деловую жизнь, работать, как и раньше. Я хочу, чтобы ты была со мной. Ты мне нужна. Это не обсуждается.
Опять заявление, не терпящее возражений. Прежде Оливия такого не слышала. Она долго смотрела в его серые глаза и, отведя взгляд, капитулировала. Она слишком его любила, чтобы продолжать эту ненавистную перепалку за ее право работать, как и он.
– Я тоже хочу быть с тобой. Всегда и везде. – Оливия была откровенна. Из-за чего же разгорелся весь этот сыр-бор? – подумала она. Почему она взвивается каждый раз, сталкиваясь с его желанием подчинить ее себе? Это тоже было высокомерие своего рода. – Ненавижу быть с тобой в разлуке, – призналась она.
Натан не станет терпеть, если она будет упрямиться, уйдет с головой в работу и не захочет оставить компанию Джеймса. Он окажется на другом конце света, а она этого не вынесет.
Его напор, амбициозность, точность, с которой он знал, чего хочет, его уверенность в достижении цели – вот что она любила в нем, вот что ее восхищало. Он так отличался от Макса с его непостоянством, беспечным отношением к жизни и своим обязанностям…
Натан был прав: ей не нужна работа, больше не нужна. Натан не Макс, а значит, ей не надо больше заботиться о завтрашнем дне. Натан был ее защитой, опорой, ее любовью. Он был для нее всем. Она могла доверять ему целиком и полностью.
– Завтра же я скажу Джеймсу, что ухожу, – пообещала Оливия. В глазах Натана сверкнули искры удовлетворения. Он привлек ее к себе. – Но есть два условия, – предупредила она.
– Какие угодно, – улыбнулся Натан. О, эта божественная улыбка! Она отвела голову назад, стараясь принять деловой вид, но это ей плохо удавалось. Так хотелось поцеловать Натана! Щеки ее зарделись, дыхание стало прерывистым. Натан точно знал, что она сейчас чувствовала.
– Как ты предлагал раньше, я буду работать на тебя и с тобой. У меня есть образование и определенные навыки, и я хочу их использовать. – Она знала, что глаза ее затуманились. Его же глаза с вожделением ласкали ее набухшую грудь, отчего Оливию окатила жаркая волна. Она прокашлялась. – Я не хочу быть надувной куклой, которую вынимают из коробки и играют с ней после работы. О'кей?
– Согласен. – Глаза его сверкнули, а уголки губ приподнялись. – Я буду играть с тобой как после работы, так и во время нее. Ты знаешь, я не могу устоять. Не стану лишать себя удовольствия. Боюсь, ты не сможешь защититься. Подумай об этом. – Его пальцы дотронулись до пуговиц ее рубашки и стали их расстегивать. – По-моему, пора поиграть. А ты как думаешь?
Оливия задохнулась. Тело ее затрепетало, когда он распахнул мягкую зеленую ткань и устремил свой жадный взгляд на ее очаровательные округлости.
– Я же сказала… два… два условия…
– Что-о?..
– Я должна отработать… О! – Она старалась не обращать внимания на то, как его длинные пальцы ласкали ее грудь. Но это было выше ее сил. То, что он делал с ней, то, что он заставлял ее чувствовать, было невероятно, потрясающе. – Я должна отработать… Мне нужно… О, Нат!.. Дай мне месяц. О! Думаю… это справедливо.
– Согласен. – Его темная голова медленно склонилась…
Головные офисы компании "Колдвелл инжиниринг" занимали весь верхний этаж башни из стекла и бетона, взметнувшейся к небу на северном берегу Темзы.
Оливия вошла сквозь вращающиеся двери, уже скучая по Натану.
– Встретимся в час, – сказал он, прощаясь. – В нашем уютном итальянском ресторанчике, – уточнил он. Потом был долгий упоительный поцелуй. Она бы до сих пор была в его объятиях, наслаждаясь каждой благословенной секундой, если бы не очнулась и не постаралась отстраниться. Как им не хотелось расставаться!
– Ну ладно, иди! – Расстроенная тем, что пришлось расстаться, Оливия смотрела, как он быстро подошел к машине, сел в нее и вскоре влился в поток мчавшихся мимо автомобилей.
Она медлила перед встречей с Джеймсом, ей не хотелось говорить ему, что она уходит, что она будет скучать без своей работы, что ей будет недоставать его, всех друзей, которых она приобрела за эти годы. Но если Натан будет продолжать свои путешествия без нее, то скучать по нему ей придется гораздо сильнее. Здесь не могло быть никакого сравнения.
Поднявшись на лифте и пройдя через приемную, она вошла в кабинет своей секретарши. У Молли был испуганный вид.
– Здесь что-то произошло. – Секретарша широко раскрыла огромные голубые глаза и поджала ярко-красные губы. – Я только что вошла, поэтому толком ничего не поняла. – Она посмотрела через плечо Оливии, будто ожидала увидеть там какое-то чудовище. – Думаю, что-то связанное с мистером Хью: он вышел из кабинета мистера Джеймса с таким видом, будто готов растерзать любого, кто попадется ему на пути.
Странно, подумала Оливия.
– Ничего, со временем все выяснится. Просмотри почту, дорогая, а я постараюсь узнать, в чем дело.