Неожиданно Натан потянулся к ней и крепко прижал к себе. Их обнаженные тела соприкоснулись. Он окунул лицо в благоуханное облако ее волос. Его колено скользнуло по ее бедру. Губы овладели ее губами. Его поцелуй был наполнен неизвестным ей до сих пор чувством, вызвавшим необыкновенный восторг.
Оливия обвила руками его стройное тело и почувствовала его напряжение. Охватившее Натана желание исторгло из него звуки, похожие на рыдание.
– Нат… – Она произнесла его имя, когда он, наконец, немного отстранился от нее. Как ей хотелось сказать ему о своей любви!
– Нет, – прервал он ее, – ничего не говори. Обними меня. Мне нужно, чтобы ты обняла меня.
И она обняла его, погладив широкие крепкие плечи. Сердце ее сжалось. Она прикрыла глаза от удовольствия, когда он, осыпая ее шею поцелуями, овладел ею.
Натан был уязвим, неуверен! Неуверенность породила в нем высокомерие и надменность. Он делал все, чтобы поверить в любовь Оливии, в ее преданность. Он изо всех сил старался противостоять ядовитым сплетням Хью. А Оливия, сама того не желая, лишь добавила ему проблем.
Она не собиралась подвергать его подобному испытанию. Об этом и мысли не было. Разве можно такое распланировать! Это просто стечение обстоятельств: кризис на работе, проблемы Ванни. Ее глаза были полны слез.
– Я люблю тебя. Люблю тебя! – говорила она пылко и страстно.
Увидев ее слезы, Натан нежно обнял ее. Напряжение исчезло, будто смытое слезами. Теплые ласковые поцелуи Натана убаюкивали Оливию, и вскоре она, обессилев, крепко заснула.
Проснувшись утром, Оливия была уже одна. Она знала: Натан уехал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Натан просил тебя не будить, потому что ты не спала всю ночь. "Держа руку друга", сказал он. Но я собиралась принести тебе кофе. Мне показалось, тебе было бы не очень приятно, проснувшись, обнаружить, что дом пуст. Теперь, когда ты спустилась вниз, мы можем вместе позавтракать. Он уехал в аэропорт около двух часов назад.
Я знаю, подумала Оливия, глядя, как свекровь суетится на кухне, готовя кофе. Она поняла, что Натан уехал, сразу же, как проснулась. Только в его отсутствие в доме становилось по-особенному тихо и пусто. Однако ради свекрови Оливия постаралась выглядеть веселой.
– Он отправился по делам в Гонконг, – сказала она, делая вид, что совершенно спокойна.
Уехал, даже не попрощавшись, даже не оставив записки. Когда он вернется? Когда она снова его увидит? Боль и обида были как удар ножа в самое сердце.
– Да, он так сказал. – Анжи опустила хлеб в тостер. – Когда же он вернется?
– Не знаю, – вырвалось у Оливии, и она тут же одернула себя, увидев обеспокоенность во взгляде свекрови. – Он точно не сказал: все зависит от того, как пойдут дела, – поправилась она.
На свадьбе своего единственного отпрыска Анжела Монро была очень счастлива. Женившись, бродяга сын перестанет «бродяжничать» по белу свету и осядет на месте. Оливия не хотела разочаровывать ее и лишать этой голубой, такой сладостной мечты.
– Ему пора бы понять, что в жизни важно, а что нет, – сердилась Анжи. – Я ему так и сказала. Помчался в аэропорт, даже не выпив чашки кофе. Я сказала: "Ты не сможешь вот так все бросить и убежать, когда в детской будет лежать очаровательная крошка. Тебе просто не захочется убежать!" Ты бы видела, как он на меня посмотрел! Испепелил меня взглядом! – Она положила на тарелку тост и налила кофе.
Оливия крепко сжала рот, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить. Ей хотелось сказать свекрови, чтобы та прекратила вмешиваться не в свое дело. Разве она не понимает, что этим делает только хуже? Конечно же, Оливия не могла так поступить: она слишком любила Анжи, чтобы начать с ней ссориться.
– Возможно, ему не нравится, когда на него давят, – осторожно предположила Оливия. – Дайте ему время, попробуйте! Он остепенится и будет образцовым отцом, когда почувствует, что готов им стать.
Оливии сейчас было все равно – остепенится Натан или нет. Она была уверена лишь в одном: в своем желании постоянно быть рядом с мужем. Она была готова ездить с ним в командировки и жить на чемоданах всю оставшуюся жизнь, если этого хотел Натан.
Конечно, ей хотелось бы рожать ему детей, создать вместе с ним крепкую, счастливую семью, восполнить все, чего ей так не хватало в жизни. Но она, не задумываясь, отдала бы все это за возможность быть рядом с ним.
Ей безумно хотелось объяснить ему все это, но его, к сожалению, здесь не было. И вполне вероятно, катастрофа уже произошла.
Его сомнения и подозрения, собственнические наклонности, проявившиеся за последние несколько дней, были подобны небольшому ручейку, который стал многоводным и сильным, когда к нему добавилась ее преданность Джеймсу. А постоянные разговоры матери Натана о том, что сыну необходимо обосноваться на одном месте и подарить ей внуков, превратили этот ручей в бурный мощный поток, который, вероятно, смел отношения Оливии и Натана, не оставив от них и следа.
– Его нужно подтолкнуть! – довольно весело заявила Анжи, садясь за стол и намазывая масло и джем на тост. – Присоединяйся… Не говори мне, что не хочешь завтракать! Должна сказать, этот розовый цвет тебе к лицу.
– Правда? – Оливия взглянула на свой шелковый халат, будто видела его впервые в жизни. Ей действительно было все равно, шел ей этот цвет или нет. И ей, в самом деле, не хотелось, есть, но она села и стала мешать ложкой кофе.
– Натан с давних пор делает все по-своему, – продолжала Анжи, не замечая настроения Оливии. – Ох уж это его упрямство! Оно тебе, конечно, знакомо. Мой сын считает, что любой человек, родившийся, как и он, в довольно состоятельной семье и получивший первоклассное образование, автоматически попадает в элиту своих собратьев по профессии. Но он решил доказать себе, что смог бы попасть туда при любых обстоятельствах. В результате он все время вынужден доказывать, что он первый, лучший из лучших. Боюсь, это превратится у него в навязчивую идею и у него никогда не будет времени ни на что другое. Смешно!
Оливия так не думала. Скорее, это заблуждение, но смешного здесь ничего нет. Она понимала Натана, понимала, что двигало им. Ведь она когда-то делала то же самое, стремясь защитить себя, насколько это было возможно, и, не задумываясь об эмоциональных затратах.
Почувствовав волнение, Оливия решительно отбросила воспоминания. Она откусила кусочек тоста, только чтобы Анжи перестала сокрушаться по поводу отсутствия у нее аппетита, и заставила себя улыбнуться.
– Не пора ли вам отправляться за покупками?
– Я заказала такси на десять. – Анжи посмотрела на часы. Лицо ее светилось. – Поеду в «Хэрродз». Так что у меня есть время выслушать твой рассказ. Чью же руку ты держала всю ночь?
– Своей подруги. Это жена моего босса. Ее неожиданно положили в больницу, а он в это время был в отъезде по делам, – торопливо ответила Оливия. Ей не хотелось вдаваться в подробности. Если Анжи начнет говорить о детях, ее ни за что не остановишь. А она и так уже сказала предостаточно!
Несмотря на то, что свекровь была приятной женщиной, сейчас Оливии хотелось, чтобы она ушла. Ей нужно было побыть одной перед уходом на работу, разобраться в мыслях, смириться, если сможет, с тем, что Натан ушел сегодня утром, даже не попрощавшись. Это напоминало ей…
– Вам нужен ключ, – сказала она, меняя тему разговора, не желая обсуждать проблемы Ванни. – Я, вероятно, буду еще на работе, когда вы вернетесь. Зачем же вам несколько часов стоять у порога?
У Оливии появился хороший предлог встать из-за стола и пойти в другую комнату за ключом. Завтрак остался почти нетронутым. Свою сумочку она нашла на одном из кресел. Ключ должен быть в ней, где-то на дне, под всем этим ворохом мелких вещей, которые попадали сюда совершенно непонятным образом.
И вдруг Оливия почувствовала тошноту. Голова закружилась. Комната поплыла… Четко она видела одну-единственную вещь: сине-белую коробочку, безобидную на вид, но сейчас казавшуюся бомбой с часовым механизмом.