- Скажите, испытуемая, кто такой святой Лойола? – сурово вопросил отец Франциск.
- Основатель всего Ордена, - не задумываясь, отвечала матушка.
- Вы правы… - печально вздохнул тот. – Но кто он был в жизни?
- Он был монах… святой… - неуверенно сказала испытуемая.
- Он был рыцарь! – вскричал отец Франциск вдохновенно. - И действовал мечом так же умело, как и крестом!.. Запомните это, несчастная… Наш Орден есть Орден Силы, и только твёрдому духом доступно…
- Погодите, падре, - прервал его отец Доминик. – Нравоучения потом…
После чего триумвират сдвинул головы и зашептался. «Не начать ли нам первыми? – выступил отец Августин. – После братии-то… сами понимаете. Или вы не собирались, падре?» «Нет, почему же, – недовольно отозвался отец Доминик. – Очень даже собирался…» «Отец Франциск?» «Готов и я!» «Ну-с, приступим»
Все трое вышли из-за стола и приблизились к испытуемой. Отец Доминик возложил свои длани на голову матушки Элеоноры и провозгласил:
- Откройте рот, дочь моя! Шире!.. И не удивляйтесь ничему, что бы с вами не происходило.
Отцы Августин и Франциск отодвинулись немного назад, а отец Доминик, повозившись под мантией, что-то из-под неё извлёк. Святые отцы увидели, как отец Доминик придвинулся к стоящей на коленях матушке вплотную, прижал её голову к себе и на какое-то время застыл так... Потом матушка глухо замычала, а мантия падре начала ритмично раскачиваться. Через несколько минут таких колыханий отец Доминик вдруг застонал и, под собственные вскрики, разрядился.
- Держите пока всё во рту, - устало сказал он, оправляясь. – Ни капли семени нашего Святого Ордена не должно пропасть зря. Испытуемая должна наполниться им! Наполниться до краёв! - торжественно и угрожающе провозгласил падре, отходя. – Продолжите, отец Августин.
Матушка стояла с завязанными глазами и полуоткрытым ртом, в котором плескалась густая жидкость. «И это всё?.. Всё испытание? – подумалось ей. – Ну, это пустяки…» Но это было только началом.
Отец Августин, подойдя к матушке вплотную, первым делом опустил обе ладони на её торчащие груди и хорошенько промял их. Потом уже развёл мантию, извлёк свой «монашеский атрибут» и ввёл его.
Не успела матушка ощутить атрибут целиком во рту, как руки отца Августина вцепились ей в волосы, и голова её задвигалась в бешеном темпе – отец Августин оказался страстен. И двух минут таких телодвижений было достаточно, что бы в неё втекла новая порция элитного семени Ордена. Рот её постепенно наполнялся…
Отец Франциск завершал дело. Матушка отметила про себя, что он был нежен более остальных, хотя иногда так плотно впечатывал её носом в свой большой жирный живот, что она начинала задыхаться.
Когда все трое святых отцов, уже умиротворённые, встали над нею, сложив руки на животах, отец Доминик вопросил её:
- Итак, всё семя отцов Ордена собрано у вас воедино? Всё в целости?
Матушка с закрытым ртом утвердительно помычала, боясь пролить хоть каплю: рот её был полон.
- Наполните же себя им! – воскликнул отец Доминик, схватив её за волосы и задирая ей голову. – Наполняйтесь!
И матушка Элеонора, сдерживая спазмы, стала с усилием заглатывать густой кисель. Святые отцы видели, что далось ей это нелегко, и удовлетворенно переглянулись: испытание должно быть испытанием!
- Хорошо, - произнёс отец Доминик, когда триумвират снова расселся за столом. – Но это только начало, дочь моя…
В это время в зал вернулся отец Джеймс и поклонился святой троице:
- Они все здесь, падре.
- Пусть заходят, - отвечал Доминик, и в зал стали один за другим заходить монахи-иезуиты в своих грубых тёмных рясах с капюшонами, подпоясанных грубым же вервием. Входя, все низко кланяясь святому триумвирату, одновременно бросая горящие жадные взоры на стоящую на коленях посреди зала обнажённую красивую матушку Элеонору.
Наконец, все монахи выстроились полукругом позади матушки. Отец Доминик, покачивая пальцем, пересчитал их.
- Их тридцать, - заметил он своим приближённым. – Стало быть, вместе с нами – тридцать три члена Ордена. Это хорошее число… Как думаете?
- Тридцать три это возраст Иисуса, - отметил Августин. – Хорошее число… Хотя почему не 66 – двойной возраст?
- Скажите ещё 666! – хмыкнул отец Доминик. – Она просто не выдержит тогда испытания… Вы этого хотите?
Нет, никто из триумвирата не хотел лишиться такого замечательного члена Ордена. И испытание продолжилось.
- Отец Джеймс, достаньте из главного шкафа Чашу Грааля, - приказал отец Доминик. – Вот ключ.
Отец Джеймс повиновался, и вскоре на столе перед святыми отцами стояла большая сверкающая чаша.
Чаша Грааля – священный сосуд Ордена, была выполнена в виде большого прозрачного бокала ёмкостью в две пинты - не менее, украшенного по верхнему краю и по основанию широким золотым орнаментом. Это был сосуд, добытый в Крестовом походе самим святым Лойолой, монахом-рыцарем, и считался священной ценностью Ордена.
- Развяжите руки испытуемой и дайте ей Чашу.
Преподобный Джеймс развязал её, и нагая матушка Элеонора стояла на коленях, уже держа перед собою двумя руками большую Чашу.
- Теперь, дочь моя, вам предстоит испытание потруднее, - сказал отец Доминик. – Братья-иезуиты, которые стоят позади вас, ведут суровую монашескую жизнь и никогда не лицезреют женской наготы. Но сейчас они видят ваше тело, и плоть их, конечно, охвачена желанием. Семя внутри них оживает, трепещет и просится наружу…
- Помогите же им наполнить сию Чашу семенем святого Ордена! В этом ваша задача… А потом вы должны будете наполнится им сама! До краёв!.. – вскричал он в возбуждении, привставая с места, и взмахну указующим перстом. – Приступайте, братья! Наполните Чашу!
Монахи с низко надвинутыми на лица накидками, переглянулись, после чего посмотрели на крайнего, стоявшего слева. Тот ещё ниже надвинул капюшон, подошёл к матушке, приподнимая рясу, и извлёк из-под неё довольно крупный атрибут. Матушка Элеонора, ничего не видя, тем не менее, ощутила атрибут вблизи лица и приоткрыла рот пошире. Атрибут вошёл, монах задёргался, вскрикнул и тут же начал толчками изливаться. Длинные белесые струйки полетели во все стороны, выплёскиваясь на повязку, на матушкины волосы и груди…