Пальцы сами потянулись к ампуле, коснулись гладкого бока. Барт прикрыл глаза…
— До-бей! До-бей! До-бей!!!
Ряды бесновались. В ярком свете прожекторов стоял и победоносно хохотал мужчина. Его противник с обвисшей переломанной рукой пытался подняться, но не мог, несмотря на упрямые попытки.
— До-бей! ДО-БЕЙ!!!
…Барт встряхнулся. Тогда он всё-таки встал. И смог достать противника. Да, Барта вынесли с ринга на носилках, но его увезли к доку, а вот того, с кем он бился — к мяснику.
Взгляд снова упал на пневмоампулу. В ушах опять зазвучало: «До-бей!»
Узкоглазая манда! Не хочешь отменять решение сестры? Решила так вот? Чтоб принял и уже не смог отказаться от следующей дозы? Чтоб сам распродался за дурь? Хуй тебе, сука!!!
Барт с трудом встал. Надо дойти до тайника, взять комм, доложиться. Затем продать ампулу и найти дока. Простреленные конечности уже точно не спасти, слишком много прошло времени. А значит, ампутация. Не хватит — продать мышцы с изувеченных руки и ноги, может, почку, может, один глаз. Взамен он получит деньги. И перестанет до такой степени зависеть от обезболивающих.
А там… там видно будет.
* * *
Когда грузовик оставил КПП позади, Шон почувствовал, как в животе зарождается противный холодок. От мысли, что корпоративная зона, надежно защищенная и безопасная, отдаляется с каждой минутой, все внутренности стянуло в тугой узел. Шона передёрнуло. Он, конечно, говорил себе, что тут живут обычные люди, а не монстры из зомби-апокалипсиса, что их можно убить, у него, вот, и винтовка есть, да к тому же он не один, а в большом отряде, который способен навести ужас даже на местное отребье. Однако эти уговоры слабо помогали. Шальную пулю никто не отменял, как и похищение.
Шон ведь играл в «За Периметр и обратно», там людей тырили только в путь и реализовывали потом с фантазией: кого-то в рабство, кого-то на органы, кого-то на жратву, кого-то на кожгалантерею. А чаще — вообще совмещали…
— Расслабься, — неожиданно, каким-то образом почувствовав его состояние, сказал сидящий за рулем Итан, — это ещё белый сектор, к тому же прикормленный. Тут, в принципе, можно даже в нашей форме гулять… по центру. В рожу плюнут, но не более. А вот на окраины и здесь лучше не лезть. Не ёрзай. Дыши ровно.
Шон попытался последовать совету, однако получилось не сразу. Да ещё, как назло, вспомнилось построение перед самым КПП. Машины загнали в огромный ангар и выстроили перед ними рядовых, затем они по одному подходили к сержантам, а те дотрагивались непонятным прибором до видеокамер под стволами их винтовок. И только с винтовкой Шона делать ничего не стали.
— Вот так-то лучше, — похвалил Итан. Он не отрывал взгляда от дороги, не смотрел на Шона, но, похоже, всё подмечал. — Кстати, учти, никто из рядовых в тебя выстрелить не сможет, если камера считает нашивку или шеврон. Но будь аккуратней, у неё угол обзора весьма посредственный. Так же с игольниками. Если увидишь, что у кого-то объектив закрыт или камера повреждена, сам не лезь — немедленно сообщай сержантам.
— А моя винтовка? — забеспокоился стажер. — Мне ж её не разблокировали!
— У тебя изначально выставлено разрешение стрелять в любого. Как у меня, как у всех офицеров и сержантов, — отмахнулся собеседник.
— Интересные новости, — хмыкнул Шон, пытаясь показать инструктору, что не такое уж он ссыкло — умеет взять себя в руки. — Только чёт поздновато.
Страх немного отступил, но всё равно мысль об удаляющемся с каждой минутой КПП сильно напрягала.
Итан хмыкнул:
— Ну, тогда вот тебе ещё. Сегодня познакомишься со слабым инфразвуком. Что это за ощущения, рассказывать бессмысленно. Прочувствуешь — поймёшь.
Шон только дёрнул плечами, заставляя себя снова смотреть в окно. Здесь, неподалеку от Периметра, всё было, в общем, относительно привычно: те же улицы, дома, тротуары… Однако некая чуждость бросалась в глаза. Например, фасады построек были разномастными и обшарпанными, голографическая реклама встречалась редко, хотя, может, её пока не включили. Зато очень много пестрело всяких вывесок, плакатов, растяжек, объявлений. Кричащих, безвкусных. Никакой стандартизации. А ещё повсюду мусор… Завалов, конечно, не было, но и порядка особого тоже. После привычной чистоты улиц это резало глаз.
Вскоре Шону наскучил тошнотворно однообразный пейзаж. К тому же впереди маячил, перекрывая обзор, грузовик без тента, в кузове которого на скамьях по центру сидели и глазели по сторонам возбуждённые каратели-рядовые. В зеркале заднего вида отражалась морда другого грузовика, такого же, как тот, на котором ехали Шон с Итаном — приспособленного для перевозки людей: со стальными тросами вдоль кузова и гроздьями наручников в коробках у борта. Всё выглядело довольно буднично. Шон поймал себя на том, что постепенно вроде как успокаивается.