Выбрать главу

Сергей, кажется, про карму уловил, потому как довольно оскалился и уселся к Ленке фасадом. Вот так и пришвартовались по-скромному, придвинув к себе за ногу ближайший расшатанный столик, и Ярик наконец-то соизволил ее заметить. Заметив же, как-то нехорошо обрадовался и поманил к себе рукой. (В самый раз, ничего не скажешь! А то Янка почти было решила, что брателло настигла в цвете лет звездная болезнь.) С другой стороны, лезть сейчас на сцену и особенно перед густой субботней толпой не возникало особого желания… Она изо всех сил протестующе замотала головой, но Ярик не отступался: шепнул что-то короткое на ухо Антону, своему рыжему Санчо Панса, тот пошарил по столикам глазами и направился прямиком к ней. Подойдя вплотную, без единого слова нежной клешней вцепился в локоть и потащил за собой в направлении сцены. Не устраивать же сейчас на все кафе акцию протеста!..

— Вторым голосом, песню ты знаешь, — негромко бросил брательник, впопыхах забыв поздороваться. (Видимо, это у них семейное.) Янка негодующе затрясла головой, порываясь хоть что-нибудь сказать, но не успела: зазвучали первые аккорды и пришлось с ходу включаться. Времени на страхи и переживания больше не оставалось, да и песня была любимая, супер-хит прошедшего лета:

— На седьмом этаже, за семь часов счастья

Спасибо тебе, и знаешь, теперь

Увидеть бы вновь тебя —

Я точно знаю, что такое любовь…

Сережка смотрел на них с Ярославом очень внимательно, с прищуром, вроде неподкупный налоговый инспектор, и ни разу не улыбнулся. Хотя могли бы пойти всякие вольные ассоциации — седьмой этаж, то, сё…

В последний год Ярик начал писать свои собственные песни — судя по всем признакам, наконец проявился отцовский стихотворный талант. (Чему Яна временами втайне завидовала, как у них еще с детства повелось: все-таки в плане музыки он поодаренней нее будет, ничего уж тут не попишешь!) Иногда Ярик под особенно хорошее настроение исполнял что-нибудь для нее или той же Ленки, выходило сильно и даже талантливо. (Янку однажды аж мурашки по коже продрали, такая в песне была энергетика…) Но на сцене изо дня в день привычно играли чужую музыку — наверное, он никак не мог преодолеть этот психологический барьер перед публикой. Яна прекрасно его понимала. Неизвестно ведь, как отреагируют: а вдруг снисходительно покивают головой и опять вгрызутся в горячие бутерброды с капуччино?

И все равно Славкины песни были в сто раз лучше и красивее любых других, пускай даже самых популярных, со знанием дела раскрученных. Единственное, не слишком попсовые, аж никак не коммерческие — перегруженные смыслом и оттого немного грустные. Типичный бард нового поколения: интересно, что из него получится лет этак через десять? А еще интересней, что получится из нее лет через десять…

В любом случае в грязь лицом она не ударила, спела вполне прилично. Только Сергей не слишком поразился, все так же мрачно на нее взирал из-за стилизованного бочонка с пивом, что красовался на каждом столике (должно быть, для антуража). Жаль, глаз в полутьме не разглядишь, но что до сих пор не улыбнулся, это точно… Несмотря ни на что, Янка была страшно собой довольна, чуть ли не подпрыгивала на месте от перевозбуждения:

— Я вот думаю, надо пойти к вам в группу! Вам тут женской энергии не хватает, я сразу почувствовала…

Верзила Антон не оставил это скромное заявление безнаказанным, Андрюша номер два:

— Ну да! Типа, на подтанцовку.

Яна с чувством замахнулась на него микрофоном, но тот стоял нерушимым столбом, пригнуться и не подумал. Напротив, заухмылялся с издевкой еще шире, демонстрируя надетый чуть набекрень передний зуб.

— Байкер? — осведомился Ярик и мотнул головой в Сережкину сторону, и взъерошил папиным жестом на затылке светлые вьющиеся волосы. Яна с превеликой осторожностью кивнула: