А он уже включился в обычную для Янки игру: пока что события развивались до скучного предсказуемо, как в простейшей шахматной партии. Ход черными…
— Про меня что-то можешь сказать?
— Зачем тебе? Просто поиграться? — возразила она.
— Ну почему поиграться?.. Научный эксперимент.
— Ну, раз научный эксперимент… — на удивление легко сдалась Яна. Следовало бы для приличия хоть немного поломаться, построить из себя важную шишку, но что-то внутри подсказывало, что эта партия может принять оч-чень интересный оборот! Такой, что все рты пораскрывают. Неспроста ведь это волнение в груди, похожее на трепетание сотен стрекозиных крылышек — прямо подзуживает на какое-нибудь безумство! Профессионализма хватило лишь на то, чтобы честно предупредить:
— Только я не знаю… Ко мне обычно само собой приходит. А так, чтоб по заказу, еще не было.
— Попытка не пытка, — "кудрявый мальчик" ловко отодвинулся на стуле от остальной компании и жестом пригласил ее за собой. "Джентльмен, хоть бы дамский стульчик передвинул!" — саркастически хмыкнула Яна. Девчонки в их сторону многозначительно захихикали, а Юлька затянула что-то про "совет да любовь" — вот кто умеет проигрывать достойно… Янка прониклась глубоким к Юлии уважением.
Богдан устроился поудобней на жестком кафешном стуле с металлической спинкой, вытянул длинные джинсовые ноги, загородив весь проход между столиками, и воззрился на нее с истовым вниманием. Совсем как девчонки во время гадания под Хэллоуин, ну и дела! Неужели он и вправду всерьез, не насмехается?.. Еще и понукает, нетерпеливый какой!
— Ну, так что я должен делать?
— Подожди, дай соображу… Смотри мне в глаза.
Вот это был неверный ход: он придвинулся ближе, голубые глаза чуть сузились, от чего стали еще ясней заметны девчоночьи длинные ресницы, в уголках сильно вырезанных губ играла затаенная улыбка. Янкины мысли улетели в далекие дали — куда угодно, только не в нужную сторону! Чтобы скрыть смущение — и особенно залившиеся жарким румянцем щеки, — она поспешно от него отодвинулась и всеми силами разыграла на лице напряженную работу мозга. Жаль, не видно, как получилось:
— Сперва надо настроиться…
Знать бы еще, КАК настроиться! Мартын всегда говорит, что нужно "отключить мозги" и попытаться пробиться в состояние внутренней тишины. Мастер — что надо держать сознание ясным и пустым, как чистый альбомный лист, и тогда на нем начнут проявляться образы или слова. Анализировать их нельзя, иначе ничего не получится, достаточно лишь пропускать через себя и выдавать слушателям. Как медиум во время сеанса. Плохое сравнение, "Агни-йога" таких вещей не одобряет…
Легко сказать — "не анализируй!" Если она сейчас именно этим и занимается: разнообразной внутренней болтовней и переливанием из пустого в порожнее. Вспомнив про Архангела Михаила и его наказ, Яна поспешно позвала: "Архангел Михаил! На помощь! На помощь! На помощь!" (Понятное дело, мысленно, не вслух, а то новоиспеченный "пациент" и так зыркает своими поднебесными очами с сильным недоверием!) От произнесенного защитного призыва как будто внутренний рубильник кто-то дернул на себя — перед глазами все привычно засветилось и замерцало, как освещенная лучом прожектора сцена в театре. Так вот оно что: без Михаила ей теперь ничего не будут показывать…
Мерцание дошло до самого яркого предела — так, что глазам стало больно смотреть — и в какой-то неуловимый момент исчезло. Мир принял свою обычную форму, только очертания предметов и снующих мимо по сложным траекториям людей были немного размытыми. За каждым движущимся человеком оставался неяркий серебристый шлейф, смутно похожий на хвост у кометы. Хозяин пролетал мимо, а его светящийся двойник застывал в воздухе на секунду-другую и прямо на глазах медленно таял, рассыпался на мелкие звездочки-блестяшки. Яна от восхищения приоткрыла рот, повторяя про себя беззвучным припевом: "Мамма мия, до чего же красиво! Божественно…"
А потом стало не до этих комет и тем более не их до хвостов: откуда ни возьмись возникла красивая темноволосая женщина — та самая "незнакомка", словно сошедшая с картины, которую Янка видела недавно в пиццерии. Хотя возникла не так, как давеча Михаил, не материализовалась прямо из воздуха, а незаметно проявилась на мысленном экране — чистом бумажном листе… Легким движением опустилась на стул напротив них с Богданом, но Яну как будто не видела, смотрела только на него, подперев зеркальным жестом подбородок. И что-то с испанской страстью объясняла, горячо и быстро умоляла о чем-то, да только слов не было слышно… Одни беззвучные картинки и образы, иногда застывшие, а иногда скачущие рывками, только успевай за всем следить.