«И снова его реакция не соответствует ни одному понятию рациональности, соответствующему моему/нашему опыту, — так ячейки-Воспоминатели обозначили парадокс, явленный пленным рассудком Ри-разуму. — Перед нами сущность, которая с беспримерным неистовством цепляется за свое существование — и все же без необходимости идет на риск высшей категории, согласно неким правилам поведенческой симметрии».
«Я / мы теоретически допускаем, что выбранный нами сегмент личности не является истинным аналогом Эгон-сущности, — предположили Обдумыватели. — Он явно неполон, нежизнеспособен».
«Позвольте мне / нам приступить к избирательному снятию контроля над периферийными областями мыслеполя, — предложили Восприниматели. — Это позволит лучше сосредоточиться на стимулировании центральной матрицы».
«Если подобрать энергии, соответствующие захваченному разуму, мы, возможно, проследим его ритмы и найдем путь к полному контролю над ним», — быстро решили Вычислители.
«Этот способ сопряжен с риском разрушения матрицы и уничтожения опытного экземпляра».
«ПОЙТИ НА РИСК».
С беспредельной тщательностью Ри-разум сократил область зондирования, подстроив ее форму под контуры сражавшегося рассудка Мэллори и настроившись на полное соответствие мощным потокам энергии, шедшим от допросного кресла.
«Равновесие достигнуто, — доложили наконец Восприниматели. — Однако баланс неустойчив».
«Следующее испытание должно быть направлено на выявление новых аспектов синдрома выживания данной сущности», — указали Аналитики. Была предложена и принята схема воздействия. С борта корабля, находившегося на орбите между Землей и Луной, Ри-мыслелуч снова устремился к воспринимающему разуму Мэллори…
Темнота сменилась светом, видным словно сквозь дымку. Низкий рокот встряхнул камни у него под ногами. Сквозь клубящуюся водяную пыль он разглядел плот и вцепившуюся в него маленькую фигурку: ребенок, девочка лет девяти, стояла на четвереньках и смотрела на него.
— Папочка! — послышался тоненький пронзительный крик, исполненный ужаса. Бурное течение швыряло плот. Он сделал шаг, поскользнулся и чуть не упал на скользких камнях. Ледяная вода забурлила вокруг колен. В сотне футов ниже по течению река, отливавшая сталью, изгибалась и уходила вниз, укрытая водяной дымкой на протяжении своего громоподобного спуска. Он развернулся, полез обратно, побежал вдоль берега. Там, впереди, в реку вдавалась скала. Может быть…
Плот подпрыгивал и кружился в пятидесяти футах от него. Слишком далеко. Он увидел бледное детское лицо, умоляющие глаза. Его затопил страх, приторный, тошнотворный.
Перед глазами встали картины смерти, собственного тела — изломанного, болтающегося под водопадом; воскового, бледного, лежащего на столе в морге; неподвижного, напудренного, неестественно выглядящего в обитом атласом гробу, разлагающегося в непроглядной темноте под равнодушной землей…
Он задрожал и отступил на шаг.
На мгновение его захлестнуло странное ощущение нереальности происходящего. Он вспомнил темноту, накатывающее ощущение клаустрофобии — и еще белую комнату, склонившееся над ним лицо…
Он моргнул — и сквозь брызги перекатов встретился взглядом с обреченным ребенком. Приступ сострадания был подобен удару дубинки. Он задохнулся и ощутил внутри себя чистое белое пламя гнева, отвращения к собственному страху. Он закрыл глаза, прыгнул как можно дальше, врезался в воду, ушел под нее, вынырнул, хватая ртом воздух. Двигая руками, он направлялся его к плоту. Но вдруг ощутил сильный удар — течение швырнуло его на камень — и задохнулся от плотных брызг, полетевших в лицо. Мелькнула мысль: теперь, когда дышать нечем, сломанные ребра уже не имеют значения. Важно лишь одно — добраться до плота, пока тот не перевалил через край, чтобы эта маленькая перепуганная душа не ушла вниз, в непроглядную тьму, одна, без спутника…
Руки вцепились в шершавое дерево. Он подтянулся, взобрался на плот, прижал маленькое тельце к себе — и мир рухнул, и навстречу ему взметнулся оглушительный грохот…
— Ваше превосходительство! Мне нужна помощь! — обратился специалист к мрачному диктатору. — Я влил в его мозг столько энергии, что можно убить двоих, — а он продолжает сопротивляться! Секунду назад мне на миг показалось — я готов был поклясться, — что он открыл глаза и посмотрел так, будто видит меня насквозь! Я не могу взять на себя ответственность…