После отъезда Юлы настроение в семье Кудержиковых было такое, словно дочь предстояло принести в жертву злому дракону.
— Господи боже мой, из такого дома, а сосватает себе антихриста! — сетовала бабушка.
— И отказываться от него не собирается, — вздохнула мать и безнадежно посмотрела в пустоту.
Отец мял в руке форменную фуражку. Он знал свою дочь: она не уступит, она упрямая.
— Если так, то делать нечего, — произнес он в отчаянной тишине. — Если она не хочет от него отступиться, пусть выходит за него.
В течение недели после троицы семья работала изо всех сил. Если не поспешить, то пропадет сено в долине. У бабушки ныла вывихнутая нога, и это означало, что погода изменится.
Вся семья Саботов косила траву на лугу.
— Здесь, внизу, сыро, поэтому тут нельзя оставлять сено после уборки, как наверху, на лугах, — объясняла Саботова маме, которая помогала им ворошить сено.
И Марушка, вернувшись из школы, прибежала на помощь. Бабушка помогать не могла, она еще хромала.
— Что-то бабка Йозефацкая забинтовала вам ногу вкривь и вкось, — подтрунивал над ней Ганчар.
Бабушка только рукой махнула.
— Пойдемте выпьем пива, — не унимался Ганчар, — все сразу пройдет. Я знал одного парня, так у того после хорошего пива три пальца приросли. А были почти отрезаны, болтались на одной коже, — Подняв доверху наполненную кружку с высокой шапкой белой пены, он громко, чтобы слышали все, предложил: — Давайте выпьем вместе!
Была середина июня. В течение дня солнце отдавало весь свой жар, а вечером, утомленное, отдыхало. Однако работы на лугах не прекращались. Через два дня, к празднику, сено уже должно быть под крышей. Ведь эта хорошая погода долго не продержится, все так говорят…
Саботова остановилась и оперлась на грабли. Марушка, глядя на нее, вспомнила вчерашний вечер.
Она довольно поздно возвращалась от Саботовых. С Острого Верха дул свежий ветер, в траве у дороги трещали сверчки, а далеко на холмах уже загорелись первые огни. По дороге застучали колеса телеги. Это один из сельчан возвращался с отдаленного луга. Он медленно шел рядом с телегой, с вожжами в руках и по привычке размеренно повторял:
— Гей!.. Гей!
— Красота-то какая! — сказала Марушка, чтобы доставить удовольствие усталому человеку.
Он посмотрел на нее тяжелым, тупым взглядом:
— Мы этой красоты не замечаем… при нашей каторжной работе.
Сейчас, глядя на отдыхающую Саботову, Марушка про себя повторила эти слова, услышанные вчера вечером.
— Что скажете, тетушка? — обратилась она к ней. — Не лучше ли для вас было бы отработать свои восемь часов в день, а потом отдыхать?
— Восемь часов в день? — недоуменно взглянула на нее Саботова. — Это можно только на фабрике или в учреждении, а не на поле, — объяснила она. — На поле надо работать от зари до зари.
Марушка начала излагать ей план коллективизации. Как объединятся несколько маленьких хозяйств, как каждый будет работать на своем строго определенном участке, как все будет по-научному управляться, самую тяжелую работу будут выполнять машины, скот будет содержаться вместе, появятся ветеринар, зоотехник, агроном…
— Понимаете, тетушка, хозяйство будущего уже не будет такой нечеловечески каторжной работой, это будет скорее фабрика по производству сельскохозяйственных изделий.
Она рассказывала, убеждала и рисовала лучшее будущее, как ее учил Юла. Саботова смотрела на говорящую девушку недоуменным взглядом, в котором проскальзывало недоверие.
— Фабрика, говоришь, — прервала она ее, — а кто же будет фабрикантом?
— Это будет общая собственность. Фабрика будет принадлежать всем, кто там будет работать.
— Ну, в этом я ничего не понимаю, — покачала головой женщина, — политикой я никогда не интересовалась. — И она вновь принялась за работу. — Я только знаю, что должна вовремя убрать, накормить скот, приготовить еду. Вот моя политика. — Саботова продолжала ворошить сено привычными, тренированными движениями так же, как это делали ее мать и бабка. — Для нас это пустые разговоры. Кто знает, как оно там все будет…
— Подождите, тетушка, вы еще доживете до того, когда жизнь станет лучше.
Чтобы человек жил лучше… Ведь есть путь, прямой и надежный, по которому можно прийти к этому лучшему будущему. Но люди противятся, не понимают, не хотят понимать. Боятся собственного счастья. Боятся ответственности, не верят в себя. Предпочитают вручать все свои чаяния, всю свою судьбу в руки божьи. Господь бог это сделает, он всеведущ и вездесущ, он — высшая мудрость, высшая справедливость. Какая наивность!