– Нет, я ее не обвиняю, – поспешно добавил Дон Крейг. – Думаю, бедная девочка не отдавала себе отчета в том, что делает. Разве это можно назвать убийством? Эмоциональный срыв, бунт, вызванный жаждой обрести свободу и сознанием того, что, покуда мать жива, ей этой свободы не видать.
– Последнее звучит весьма правдоподобно, – сказал Макмастер. – И в этом можно усмотреть хоть какой-то мотив, хотя и довольно необычный. В глазах закона он совершенно неубедителен. Желание получить свободу. Свободу от вынужденного подчинения более сильной личности. После смерти миссис Аргайл никто из членов ее семьи не унаследовал крупной суммы денег, поэтому, с точки зрения закона, у них не было мотива для убийства. Но то, что она имела большое влияние на попечителей, видимо, все-таки отражалось на финансовом положении детей. Да, с ее смертью все получили свободу. Не только Эстер, мой мальчик. Лео получил возможность жениться. Мэри может теперь без помех лелеять своего мужа, Микки – жить так, как ему нравится. Даже «темная лошадка», крошка Тина, уединившаяся в своей библиотеке, обрела желанную свободу.
– Все-таки я должен был к вам прийти, – сказал Доналд. – Должен был узнать, что вы думаете. Не кажется ли вам, что.., что это могло случиться?
– Ты об Эстер?
– Да.
– Могло бы, – с расстановкой проговорил Макмастер, – но не знаю, случилось ли.
– Так, значит, вы считаете, что все могло произойти именно так?
– Да. По-моему, ты рассуждаешь верно, во всяком случае, твое предположение довольно резонно. Но, Доналд, оно отнюдь не бесспорно.
Молодой человек нетерпеливо вздохнул.
– Мак, мне нужна определенность. Я должен знать. Если Эстер мне расскажет, если откроется, тогда.., тогда все будет хорошо. Мы поженимся как можно скорее. И я буду о ней заботиться.
– Слава Богу, тебя не слышит старший инспектор Хьюиш, – сдержанно заметил Макмастер.
– Вообще-то я законопослушный гражданин, – сказал Доналд, – но вы же отлично понимаете, Мак, что полицейские не слишком разбираются в психологии. По-моему, тут речь может идти даже не об убийстве в состоянии аффекта, а о несчастном случае. Хладнокровное убийство исключено в принципе.
– Вы влюблены в эту девушку, Дон.
– Мак, имейте в виду, я говорю с вами сугубо конфиденциально.
– Да-да, конечно.
– Собственно, мне нечего сказать, кроме того, что если Эстер мне откроется, мы вместе искупим ее проступок. Но она должна сказать мне. Я не смогу жить в неведении.
– То есть ты не готов жениться на ней, пока тебя мучат подозрения?
– А как бы вы поступили на моем месте?
– Не знаю. В мое время, случись со мной такое, я бы, наверное, должен был убедиться в ее невиновности.
– Виновна, невиновна, дело не в этом. Просто я должен знать.
– Значит, даже если она действительно убила свою мать, ты готов на ней жениться и надеешься счастливо прожить с ней жизнь?
– Да.
– Не налейся! – с горячностью произнес Макмастер. – Ты же будешь вечно терзаться сомнениями: не слишком ли горький кофе, а кочерга, которая стоит у камина, не слишком ли она увесистая. Твоя жена поймет, что ты все время об этом думаешь. И ничего у вас не выйдет…
Глава 10
– Уверен, Маршалл, что вы поймете причины, побудившие меня пригласить вас принять участие в этом разговоре.
– Разумеется, – сказал мистер Маршалл. – По правде говоря, мистер Аргайл, если бы вы меня не пригласили, я бы сам просил у вас позволения приехать. Сегодня во всех утренних газетах появились сообщения и, безусловно, все идет к тому, что пресса снова начнет проявлять интерес к этому делу.
– Нам уже звонили и просили дать интервью, – вставила Мэри.
– Так-так, этого следовало ожидать. Я бы советовал отвечать, что вам пока нечего сказать. Разумеется, вы благодарны доктору Колгари, вы рады, что с Жако сняты обвинения, но от обсуждения предпочитаете воздерживаться.
– Старший инспектор Хьюиш, который тогда вел это дело, просил разрешения прийти сюда завтра утром и побеседовать с нами, – сказал Лео.
– Да. Да, боюсь, в деле откроются какие-то новые обстоятельства, хотя не думаю, что у полиции есть шансы получить ощутимый результат. В конце концов, прошло два года, и если поначалу здесь еще что-то помнили, то теперь наверняка уже все забыто. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
– По-моему, все совершенно ясно, – уверенным топом изрекла Мэри. – Дом всегда надежно запирался, и грабитель не мог в него проникнуть, но если бы кто-то пришел и сказал, что хочет обратиться к матери с просьбой, или просто представился ее хорошим знакомым, то его бы наверняка впустили. Думаю, так и случилось. Отцу показалось, что он слышал, как после семи в дверь позвонили.
Маршалл вопросительно посмотрел на Лео.
– Да, кажется, я об этом говорил, – подтвердил тот. – Конечно, теперь мне трудно припомнить все досконально, но тогда я вроде бы действительно слышал звонок. Хотел даже спуститься, но потом услышал, как дверь открылась и снова закрылась. Причем снизу не доносилось ни голосов, ни шума, то есть никто не пытался ворваться в дом силой. Иначе я бы, конечно, это понял.
– Так-так, – сказал мистер Маршалл. – Да, думаю, скорее всего, именно так все и произошло. Увы, нам слишком хорошо известно, как легко преступник может проникнуть в дом: достаточно только наплести хозяину более или менее убедительную историю про свои несчастья. Да, по-моему, можно допустить, что в данном случае мы столкнулись с чем-то подобным.