— Эй, поосторожнее! — журит он, подходит к Азуле и садится напротив.
— Да что в тебе такого? — искренне изумляется принцесса.
— Что-то, видимо, есть, — усмехается Аанг. — Талант.
— Сомнительное достижение, — кривит Азула губы, перебрасывая яблоко из одной руки в другую. — Зачем мне эти бесполезные лемуры?
Аанг пальцем щекочет малышу шею, и тот довольно урчит.
— Потому что они хорошенькие.
— Пф! Ладно…
Она подходит к дереву, вытягивает руку с яблоком, но лемуры шарахаются от нее, как от огня.
Несдержанная Азула и не думает скрывать раздражение.
— Да что с вами, глупые комки шерсти! Идите сюда, не сделаю я вам ничего плохого!
От окрика, лемуры перебираются еще на одну ветку выше, и даже малыш, что сидит на плече Аанга, пугливо прячется за его голову.
— В чем дело? — искренне недоумевает принцесса. — Ты что, подсунул мне отравленное яблоко?
Аанг усмехается:
— Это только тебе в голову могло прийти!
— Тогда в чем дело?
— Они боятся, — пожимает плечами Аанг. — Попробуй быть подобрее.
— Меня и следует бояться. Я могу просто поймать какого-нибудь.
— Я сказал, подружиться, а не поймать.
— Самое глупое задание на свете! — возмущается Азула, снова протягивает яблоко вверх, к лемурам и сладким голоском зовет к себе. — Глупые лемуры, идите сюда, я вас поймаю и съем. Так мяса хочется…
Зверьки начинают голосить и перепрыгивать с ветки на ветку.
— Ну что еще? — возмущается Азула.
— Они ведь умные. Все понимают. По крайней мере, когда их хотят съесть.
— Не могу я водить дружбу с едой! — Азула презрительно бросает яблоко в траву. — У нас даже коровы едят мясо. И это для меня всего лишь обед, по нелепой случайности еще прыгающий по веткам.
Малыш на плече Аанга зло шипит и урчит, выглядывая из-за его головы.
— Пошипи мне! Поджарю и не поморщусь! — рыкает Азула, и лемур с писком расправляет лапки и взмывает вверх на дерево.
— Оценка — хуже некуда, — констатирует Аанг.
— Сомнительный талант водить дружбу с бесполезными лемурами.
Аанг поднимается и с сожалением смотрит на принцессу.
— Не думал, что тебе это окажется не по силам, — бросает он.
Азула меняется в лице, но тут же расслабляется.
— Ты что это, Аватар, пытаешься мной манипулировать? Вот это да, общение со мной не проходит даром.
— Это уж точно, — хмуро соглашается Аанг и уходит.
***
Вечером Аанг за обе щеки уплетает овощной суп, когда Азула победоносно возвращается к стоянке. На ее плече сидит лемур с рыжими кисточками на ушках и кончике хвоста. Аанг усмехается. Даже лемура Азула нашла себе под стать — самого огненного во всем храме.
— Року, познакомься, Аватар Аанг. Аватар Аанг, этот бесполезный кусочек мяса в шерстке — Року, — усмехается Азула.
Аанг хмуро проглатывает ложку супа. Как же порой хочется бесхитростно, без всякой магии взять и отшлепать эту вредную девчонку.
Азула ослепительно улыбается, довольная собой.
— Ну и?
— Что?
— Где мои лавры?
— Молодец.
— Скудно, но и задание плевое.
Лемур спрыгивает с ее плеча и нагло ныряет в мешок со сливами.
— Эй, ворюга! — смеется Аанг. Азула накладывает себе супа из котелка и, заложив волосы за ухо, принимается есть.
— И как же тебе это удалось? Пообещала не жарить его?
— Ты удивишься, но, когда нужно, я могу быть в крайней степени очаровательной.
— Ты права… — Азула вопросительно поднимает брови. — Я удивлен.
Азула усмехается. Аанг ловит себя на мысли, что совершенно привык к перепалкам. Теперь задеть и поддразнить не кажется ничем примечательным. Он вспоминает их общение с Катарой и качает головой. Они всегда говорят друг другу приятные слова, дарят ласки, все друзья плюются на их поцелуи и нежные прозвища. Сейчас, после трех недель острых, как огненные хлопья, перепалок с Азулой, нежное воркование кажется немного… пресным.
Азула облизывает губы, ловя капли бульона, и Аанг снова с хмурым вниманием смотрит на нее. Ее близость волнует и жалит, как электрический разряд. Тело тяжелеет, наполняется истомой. Но впервые к желанию примешивается отчетливое волнение. Аанг смотрит на Азулу все такую же, чувственную и красивую, но видит чуть больше. И стыдливо отводит глаза. Это уже самое настоящее табу. Он не должен влюбиться в нее. Ни за что и никогда. Нет.
После ужина она уходит в шатер, демонстративно задернув за собой полог, а Аанг, ворча, устраивается спать на ее спальнике у костра. Некстати вспоминается, как они спали тут вдвоем прошлой ночью. Куда приятнее и теплее.
«Это к лучшему, — убеждает себя Аанг, ворочаясь без сна. — Так правильнее».
Но заснуть не может, как ни пытается. Он смотрит на темный шатер и снова яростно кутается в спальник. Черт возьми! Память услужливо подсовывает картинки того, как вчера Азула жадно наслаждалась ласками, он почти слышит ее довольный стон.
Аанг в ярости отбрасывает спальник, садится в позу лотоса, соединяет кулаки и принимается слушать свое дыхание. Медитация! Вот что его спасет. Всегда помогает и сейчас поможет. Вдох, выдох, вдох, выдох.
— Ты пыхтишь, как твой бизон, — раздается насмешливый голос, и Аанг вздрагивает. — Не спится? — заботливо интересуется Азула. Она присаживается рядом на колени, чопорно сложив маленькие белые ручки. На ней одни шаровары, по пояс она обнажена. Аанг, онемевший, молчит.
— Что же ты? Дар речи потерял?
В ее глазах пляшет пламя. Отблески костра прыгают по белоснежной коже, по ярким до неприличия губам. Аанг отворачивается и медленно вдыхает.
— Иди спать, — говорит он недрогнувшим голосом.
— Я не хочу спать, — пожимает Азула голыми плечами, и Аанга всего скручивает от нахлынувшего желания.
Она прижимается к нему, задумчиво положив подбородок на его плечо. Играя, щелкает пальцем по мочке уха и дует на щеку. Ее прохладная грудь с плотными сосками прижимается к его голой руке.
Аанг поворачивается и смотрит на нее, но Азулу отчего-то страшно занимает ткань его рубашки, она задумчиво перебирает оранжевый шелк и не поднимает глаз. И Аанг знает — если он ее прогонит, она уйдет. Но больше никогда не будет у него шанса увидеть такую Азулу.
Он укладывает ее к себе на колени, не просительно, но и не грубо. Как человек, который знает, что делать, и знает, что он в своем праве.
Если бы он мог хотя бы предположить, что Азула способна на такое, он сказал бы, что она волнуется.
В ее глазах нет насмешки, нет вызова. Она смотрит на него, на Аанга, а не на случайного любовника, подвернувшегося под руку. И он смотрит в ответ, на нее, на Азулу, изломанную принцессу, которой только восхищаются, но не любят.
Аанг мягко касается кончиками пальцев ее губ, скользит по подбородку, по шее. Пальцы на мгновение тонут в ямке между ключицами, проходятся между грудей, скользят до вдавленного пупка . Азула, вздохнув, выгибается, подставляясь под ласку.
— А-а… — чувственно выдыхает она, открывает глаза и смотрит на него. Настороженный и уязвимый взгляд. Сегодня прирученное пламя само ластится к его ладони.
Оба раза, когда они были близки, Азула не касалась его никак, кроме необходимости или же в полном забытьи. И поэтому, когда ее рука поднимается, и она кладет ладонь ему на щеку, Аанга пронизывает острой искрой.
Сейчас он чувствует себя изменником, сейчас — да. Но он не может остановиться. Не хочет и не может.
Нежность и страсть переплетаются в причудливый узор. Азула стонет так безотчетно, так жалостно. Она позволяет ему властвовать, подчиняется и отдается до конца. Может быть, это лишь прихоть, может быть, она снова станет колючей и жесткой через минуту после. Но сейчас она дышит с ним в унисон, вздрагивает и выгибается, а когда он медленно проникает в нее, цепляется за его плечи, и ему чудится, что сквозь неразборчивые стоны и шепот он слышит свое имя.