— Ваше счастье будет мне платой. О вас позаботятся. Скоро мы все вернемся домой.
Не слушая благодарностей, я слез с телеги и направился к ожидавшей меня компании.
— Ты сделал благое дело, мой друг! — прогудел гном.
— Духи будут благодарны тебе за спасение малышей! — поддержала эльфийка.
— Теперь я окончательно убедился, что ты тот, кого избрали Духи! — горячо высказался лис.
Несмотря на искреннюю поддержку и горячую благодарность бывших рабов, которых солдаты уже вели в крепость, на душе было тяжело и муторно. Я лицом к лицу столкнулся с жестокостью этого континента. Более того, отвратительная работорговля здесь была государственным делом! Не так я представлял себе Великий поход по освобождению рабов. Совсем не так!
Мы бы нашли способ миновать океан, ступили на эту землю армией могучих воинов и амазонок, усиленных зельями и колдунами. Прошлись бы по всему материку, освобождая где силой, а где звонкой монетой рабов, присоединяя их к своей армии. А напоследок, сожгли бы за собой все мосты, дабы пираты и работорговцы никогда больше не решились прийти за живым товаром! А даже если бы пришли, то только за собственной смертью!
Но боги снова сломали все планы, решив, что закинуть меня сюда одного без поддержки, без магии, без средств будет веселее для их долбанной Игры!
Но они ошиблись, если думают, что я сдамся! Вот только надо отвести душу. И тут мне на глаза попалась Августа, крутившаяся у входа в продуктовый подвал. Улучив момент, она юркнула внутрь, предварительно убедившись, что на нее никто не смотрит. Подозрительно.
Призвав компанию к молчанию, я сказал:
— Два часа свободного времени, собираемся здесь же. Мне надо утрясти кое-какие дела. Думаю, вы будете не против прогуляться по крепости. Только не влезайте в неприятности!
Все поддержали мое предложение. Как только я остался один, то сразу проверил дверь в подвал. Незаперто! Аккуратно, стараясь не шуметь, проник в полутемное помещение. Подвал представлял собой небольшой коридор с тремя комнатами, в которых были свалены различные продукты. Из дальней доносилось шуршание и странные звуки, напоминавшие мне сдавленные стоны и вздохи. Заинтересовавшись, скользнул к полуоткрытой двери и попробовал заглянуть внутрь, стараясь не дать себя обнаружить.
Эта комната была слабо освещена. Из маленького зарешеченного окошечка в нее проникал слабенький свет. Тут хранилось зерно и овощи. У противоположной стены, на плетеных корзинах сидела Августа, прижимая одной рукой к лицу странную испачканную тряпочку, а вторую зажала коленями. Девушка внезапно издала тихий протяжный стон. Я чуть было не рванулся к ней, подумав, что ей стало плохо, но вслед за стоном Августа пробормотала очень интересную фразу. Услышав ее, я резко передумал идти на помощь. Зато ситуация приняла другой оборот.
— Эльза! Как я тебя хочу! — вот, что произнесла ее подчиненная, активно шликая пальчиками между ног. Следовательно, тряпочка была тем самым платком, которым Августа вытирала пот и кровь своего командира.
«Это можно использовать!» — подумал я, резко открывая дверь и заходя внутрь...
Глава 8. Аппетит приходит во время молитвы
Девушка настолько увлеклась, что не обратила никакого внимания на появление в комнате еще одного действующего лица. Только стук задвижки привел ее в чувство. Как она умудрилась забыть запереться? Вероятно, посчитала, что сюда никто не придет.
— К-кто там?! — вскакивая, вскрикнула Августа. Повернувшись, я с удовлетворением увидел страх и стыд в ее глазах. Узнав меня, солдатка немного расслабилась, пытаясь скрыть подлинные чувства за маской.
— В-вы! — слегка заикаясь от волнения, произнесла девушка.- А я... я тут ревизию навожу...
— Ага, — согласился я, подходя ближе, ехидно улыбаясь. Августе явно не понравилось выражение моего лица. Она занервничала еще больше.
— Вот, п-продукты п-пересчитываю...
— Ага, — поддержала я подходя вплотную и смотря на нее сверху вниз.
— В-вот! — закончила старшина и попыталась обойти меня. Не тут-то было! Я специально встал в узком проходе.
— В-вы не м-могли бы... — нерешительно начала девушка. Я вздохнул. Пришло время расплаты за концерт, устроенный ею после битвы. Ловким движением я выхватил платочек, который девушка заткнула за пояс, как только заметила меня, а другой рукой перехватил ее левую ладошку, поднимая ее на уровень глаз.
— Так-так-так-так-так, — тоном инквизитора произнес я, созерцая пальчики Августы, покрытые ее соками и тряпочку с засохшими пятнами крови. Девушка взвизгнула и попыталась одновременно вырваться и выхватить платочек. Но сила была на моей стороне. — Что тут у нас? Ты согрешила, дочь моя? Отвечай перед лицом господа Единого, чем ты тут занималась?! Ответствуй слуге Его незамедлительно! Да будь правдива или тебя поразит небесный огонь!
Разумеется, я блефовал, вот только девица этого не знала. Все, что она видела — чудесное излечение магией, доступной жрецам и религиозным деятелям этого материка. Плюс ко всему, я нещадно давил на нее, угрожая карой. Черт его знает, может, это вовсе и не было грехом, но, судя по тому, как затрясло девушку, я попал в самую точку.
Мелко задрожав, Августа повалилась на пол так, словно ее подрубили под коленки, принявшись биться головой об пол, и тихонько завывать:
— Грешна, ой грешна, святой отец! Умоляю вас о покаянии! Прошу, отпустите мне этот грех! Ради всех святых! Ради Пресвятого подвяза!
— Тише, дочь моя, -ухмыльнувшись, ответил я. Все шло как по маслу. Дело оставалось за малым — довести «грешницу» до кондиции. — Ответствуй мне, как давно ты предаешься этом сраму?! Открывала ли еще кому свой грех?
— А-а-а, — заскулила Августа, стараясь, впрочем, не поднимать много шума. Через зарешеченное оконце прекрасно были слышны звуки оживающего базара. Старшина прекрасно понимала, что огласки следует избежать любой ценой. — Никому, ваше святейшество! Этой страстью я уже несколько лет больна!
— А Эльза принимает ее за сестринские чувства? — довольно кивнул я, расстегивая пояс. — Что же, дочь моя. Тяжел твой грех. Ой как тяжел. Прелюбодеяние к родной сестре...
— Двоюродной, — всхлипнула та.
— Двоюродной, — согласился, дергая заевшую пряжку. — Еще горше. Ладно бы к родной. Перетерли бы в узком кругу, да забыли. Инцест — дело семейное! А так придется замаливать твой грех перед лицом Господним!
— У-у-у!
— Но, как я только что сказал, есть один способ избежать справедливого и сурового наказания! — добавил, слегка подняв голос. Проклятая пряжка, наконец, поддалась и я облегченно вздохнув, приспустил штаны, вытаскивая орудие мщения.
— К-какой, ваше святейшество?! — короткостриженая старшина, наконец, подняла заплаканное личико и свела глаза к переносице, сфокусировав взгляд на благословенном жезле, практически упиравшемся ей в нос.
— Способ сей заключается в удовлетворении физических нужд слуги Божьей! Дабы отмолил он твой грех, не предавая его огласке! — инструктировал грешницу, стараясь не рассмеяться. — Чего смотришь? Начинай службу по удовлетворению плоти!
— Н-но это же мирское, — забормотала та, пораженная зрелищем. — Разве вам, служителям, разрешены удовольствия?
— Где ты нашла удовольствие, дочь моя? — строго спросил, немного наклонившись и взяв ее за подбородок таким образом, что ее ротик оказался прямо напротив «скипетра». — Сей акт есмь отпущение грехов! Или мне тебе тут молельню походную отгрохать?! Приступай, иначе Эльза все узнает о своей «любящей» двоюродной сестре!
Клиент дозрел. Сбитая с толку мои давлением Августа нерешительно приоткрыла ротик и дотронулась острым язычком до «святой плоти».
— Вот так, умница! — приободрил ее. — Теперь исполни его волю и приступай к главному. И не забывай произносить молитву в уме!
Девушка закрыла глаза и, схватившись за мои бедра, нерешительно ввела орудие искупления в греховодные недра рта, попутно старательно массируя его языком. В «отпущении грехов» чувствовался немалый опыт.