— Ты в порядке? — спросил он потом.
— Да, все хорошо.
— Мне так не показалось…
— Я просто не хотела будить Джеффа, — сказала я.
— Понятно, — произнес он, но без особой уверенности в голосе.
— Можно мне теперь поспать? — спросила я.
К счастью, Дэн не настаивал на выяснении отношений и не спрашивал, почему именно эта сторона нашей супружеской жизни оказалась ущербной. Я и сама не могла объяснить. Понимала только, что так нельзя, что поступаю несправедливо по отношению к Дэну. Но сейчас передо мной был лишь бесконечный горизонт из бессонных ночей и грязных подгузников. И каждый раз, когда я включала телевизор и видела новостные репортажи об антивоенных демонстрациях, смотрела в записи концерт «Олман Бразерс» на автодроме Уоткинс Глен или читала в «Тайм» о новом романе Воннегута, у меня возникало такое чувство, будто меня физически отстранили от всего интересного, что происходило в 1973 году. Каждое утро я просыпалась с гнетущим ощущением безысходности, представляя себя вечной пленницей этого захолустного городишки. Я оказалась в ловушке. И ненавидела себя за это… тем более что сама соорудила тупик, в который себя и загнала.
Когда спустя неделю меня навестила мама, она сразу поняла, что отношения между нами далеко не безоблачные.
— Ну и когда вы перестали заниматься сексом? — спросила она.
— Мы занимаемся сексом.
— Ты хочешь сказать, что трахаешься с ним по долгу супружества?
— Звучит как-то грубовато, мам.
— Зато в точку. И кто осудит тебя, увидев, в какой помойке ты живешь?
Я не поняла, что она имеет в виду — то ли нашу квартиру, то ли Пелхэм, — но не стала выяснять. Вместо этого я сказала:
— Разве не все молодые семьи проходят через трудности притирки?
— Не пытайся ничего приукрашивать, Ханна. Ты несчастлива, и это видно.
— Да все замечательно, с чего ты взяла?
— Лгунья.
Как ни странно, мама больше не стала давить на меня, выясняя подробности моего замужества. Да и Пелхэм не подвергся ядовитой критике, мама лишь заметила, что ей понравилась Эстель, а медсестра Басс (которую она встретила у кабинета Дэна) — классический образец «белого отребья». Возможно, мамина сдержанность была как-то связана с тем, что ее мимолетный визит был лишь остановкой на пути в Колледж Боудена, где ее ждали с лекцией о ее творчестве.
За несколько дней до своего приезда она позвонила мне и объяснила, что будет проездом в Мэне, времени у нее немного, но она все-таки хочет заскочить и повидаться со мной и внуком.
— «Немного времени» — это сколько? — спросила я.
— Часов шесть.
Верная своему слову, она прибыла в Пелхэм в одиннадцать утра и уехала в пять пополудни. Я показала ей нашу библиотеку и познакомила с Эстель. Потом Дэн пригласил нас на ланч в местную закусочную. За столом он был весь в своих заботах и сорвался через сорок пять минут, когда ему позвонила медсестра Басс, сообщив, что у беременной жены какого-то фермера отошли воды. Вот тогда мама и спросила у меня, когда я прекратила заниматься с Дэном сексом. И хотя ее вкратце уже просветили насчет прелестей нашей квартиры, первое, что она произнесла, увидев все своими глазами, было:
— И куда ты сбегаешь после скандалов с Дэном?
— У нас не бывает скандалов, — ответила я, задаваясь вопросом, не вырос ли у меня сейчас нос, как у Пиноккио.
Мама лишь закатила глаза и сменила тему, спросив, чем я скрашиваю свой досуг.
— Ну, здесь недалеко озеро Себаго, и есть отличные маршруты для пеших прогулок…
— Где же ты успела побывать?
— Нигде.
— И сколько раз ты выбиралась на озеро?
— Мы планируем поехать туда в следующий уик-энд. Понимаешь, было столько проблем с поиском жилья…
— Наверное, ты много времени проводишь у телевизора.
— Да нет, наш черно-белый ящик принимает только два канала. И ты знаешь, я не фанат телевизора. К тому же работа в библиотеке и уход за ребенком…
— Понимаю: богатая, насыщенная жизнь.
Повисла долгая пауза, пока я боролась со слезами и желанием закричать, взвиться от ярости, высказать матери все, что я о ней думаю. Она заметила мое состояние и повела себя неожиданным образом: подошла ко мне, сжала мою руку и сказала:
— Если тебя все это достанет, если ты действительно почувствуешь, что уже невмоготу, вы всегда можете вернуться домой.
Я изумленно уставилась на нее.
— Ты серьезно? — спросила я.
— Конечно. И говоря «вы», я имею в виду тебя и Джеффа.