Вошла горничная.
— Какая-то барыня желает видеть барышню, — сказала она.
Раиса подняла голову: с тех пор, как умерла ее мать, ни одна еще посетительница не переступала порога ее жилища.
— Кто такая? — спросила она.
— Барыня не хочет говорить, как ее звать! Она что-то намерена сказать барышне.
Отец и дочь переглянулись.
— Проси! — сказала Раиса.
Чтобы лучше осветить полутемную комнату, она зажгла другую лампу, побольше.
В комнату вошла пожилая женщина, одетая в темное платье с вылинявшей шалью, и в такой же шляпке с лентами. Костюм вполне соответствовал носившей его: это была одна из тех многих, лица которых ничего не выражают и при встрече с которыми невольно задаешься вопросом: «Где я видел эту личность?»
— Садитесь, пожалуйста, — обратилась к ней Раиса, пристально вглядываюсь в лицо посетительницы.
Женщина села на стул, положив на колени маленький шагреневый сак со стальным замком. Она начала разговор такой же бесцветный, как была и сама.
— Я решилась придти к вам, — начала она, — по желанию одной дамы… нескольких дам, но преимущественно одной, которая сильно интересуется вашим положением!
Раиса глянула на отца: тот слушал безмолвно, апатично. Молодая девушка последовала его примеру.
— Я слышала, что вы имели несчастье потерять мать?
Раиса утвердительно кивнула головой.
— Дамы высшего круга узнали, что вы очень интересны и достойны уважения, и просили меня повидаться с вами от их лица.
— Про каких дам вы говорите? — задал вопрос Поров.
— Про знатных дам, про добрых дам, занимающихся благотворительностью!
— Мы ни в чем не нуждаемся, — сурово заметил старик.
— Я плохо выразилась, — продолжала посетительница, — и вы меня не поняли! Добро, делаемое этими дамами, не всегда материально, но и морально! Мне часто поручают передавать утешение страждущим, и я вас уверяю…
Она остановилась, взглянув на благородное и строгое лицо Раисы, и переменила разговор.
— С вами лично, барышня, случилось, кажется, большое несчастие? Мое посещение, преимущественно, и касается этого дела!.. Мне передали, что вы подали челобитную?
— Мы вовсе не подавали челобитную, а принесли жалобу, — недовольно проворчал Поров.
— Это все равно! — промолвила пожилая женщина.
Раиса, взглянув на отца и увидев, что его глава неподвижно устремлены на посетительницу, последовала его примеру.
— Вы подали жалобу на молодых людей самого высшего круга! Подумали ли вы о том, что вы предприняли?
Раиса хотела отвечать, но жест отца пригласил ее к молчанию. Не получив ответа, женщина продолжала:
— Ваша жалоба вполне благородна и уважительна, и вряд ли найдется кто-нибудь, не думающий вместе с вами, но…
— Но, — машинально повторила Раиса, видя, что та остановилась.
— Но вы одни, чтобы защищаться, а против вас — вся знать!
— Я думал, что вы посланы благородными дамами, интересующимися нашим положением!
— Конечно, но эти дамы… к несчастью, не дамы стоят во главе администрации.
— В таком случае, дамы за нас, а власти против? — опять спросил Поров тем же ровным и спокойным голосом.
— Я ничего подобного не говорила, — окончательно спуталась посетительница. — Я сказала, что не женщины издают у нас законы! Законы всегда за мужчин, а в этом случае — тем более! Каким образом вы желаете, чтобы мужчины могли понять несчастье, непонятное для них, и оценить которое они не в силах?
Никто не ответил, и она продолжала:
— Если бы я была с вами знакома, когда вы предпринимали…
— То что тогда? — спросил Поров.
— Когда вы намеревались подавать жалобу, — невозмутимо продолжала женщина, — если бы я была из числа ваших друзей, я бы посоветовала вам ничего не предпринимать!
— А! — спокойно произнес Поров, парализуя горячность Раисы, готовой вскочить с места.
Пожилая женщина уловила и жест, и ироническую улыбку, и бросила многозначительный взгляд старику.
— Да, — проговорила она, — это повело только к скандалу, а скандал ничего не приносит! Представьте себе, если бы даже герои этой грязной истории были открыты, и суд признал бы их виновность, то и тогда вы не извлекли бы ни малейшей выгоды!
Эти слова заставили вздрогнуть отца и дочь, но они сдержались.
— Вы ведь не богаты? — продолжала женщина, обращаясь к Порову.
— У нас ничего нет, — ответил старик.
— Итак, вы сделали попытку, на мой взгляд, очень неосторожную: вы обратили всеобщее внимание на свою дочь: мне кажется, что теперь ей трудно будет выйти замуж!