Сняв с часовой цепочки возвращенное ему Раисой кольцо, он взял эту скромно отказывающуюся ручку и надел кольцо на осиротевший пальчик.
— Простите, если сможете, мне все оскорбления, — произнес он с глубоким волнением. — Я негодяй, я неблагодарный, Раиса, но я люблю вас, и вы — моя жена!
Вместо ответа Раиса залилась слезами, закрыв лицо руками.
Валериан нежно отвел от ее лица руки, бережно повернул к себе заплаканное личико и, заглядывая в глубину чудных черных очей, прошептал:
— Милая, не плачьте! Ваши слезы рвут мое сердце… Я подлец, но простите меня! У вас нежная, отзывчивая душа, но неужели я вытравил в ней все хорошее, доброе, и мне не на что больше надеяться?!..
Раиса слушала эти слова как музыку… Они падали на ледяную броню, в которую она постаралась запрятать свое сердце… Душа ее оттаяла, с нее спадала притворная холодность, и Раиса подняла наконец свой взор на мужа…
Валериан прочел в ее взоре и прощение, и безграничную любовь, и надежду на огромное счастье…
Он громко вскрикнул от восторга, наполнившего до краев его сердце, и осыпал безумными поцелуями дорогую головку жены, доверчиво прильнувшую к его плечу…
На следующей станции за обедом неугомонный Резов, заметив обручальное кольцо на руке молодой женщины, вполголоса произнес:
— Эге!..
Он ожидал, что сейчас Грецки скажет ему в ответ какую-нибудь колкость, и был поражен, услышав его слова:
— Я глубоко виноват перед графиней, но всей последующей жизнью постараюсь искупить свою вину! И надеюсь, что когда-нибудь графиня простит мне причиненное ей зло…
За эти слова Валериан был вознагражден пожатием руки Собакина, который чуть не вывихнул ему плечо.
47
Приехали в Петербург…
Граф Валериан с женой были тепло встречены старой графиней Грецки.
Она горячо расцеловала племянницу, нашла, что та похудела, но стала еще красивее.
И тут же спросила ее:
— Раиса, а как Валериан ведет себя? Не обижает тебя?
На что Раиса поспешила ответить:
— Что вы, милая тетя!
Тогда графиня поцеловала и племянника, сказав ему со свойственной ей прямотой:
— А ты знаешь, Валериан, я боялась, что ты не сумеешь оценить то сокровище, которое послала тебе милостивая судьба! И тогда я отвернулась бы от тебя!
Граф улыбнулся и расцеловал руки своей тетушки, не мирящейся с людской несправедливостью и обидой невинного, в чем он успел убедиться на собственном примере. Граф был искренне рад, что ему не придется краснеть перед ее правдивым, честным взором…
Через графиню-тетку Раиса снова получила аудиенцию у государя, которому было уже известно, что Раиса буквально вырвала у смерти своего мужа.
Тепло и ласково принял государь Раису, дав полное помилование как ее мужу так и его товарищам: всем троим возвращались их прежние права и имущественное положение.
Сейчас они получали шестимесячный отпуск для поправки здоровья, после чего могли опять вернуться в свой гвардейский полк.
Когда в свете узнали об этом, дом старой графини с утра до ночи был наполнен высшей знатью, стремившейся познакомиться с Раисой, ставшей самой модной женщиной Невской столицы благодаря редкому мужеству и поистине героическим поступкам…
Раису осыпали лестными комплиментами и бесчисленными приглашениями.
Она мило благодарила и с достоинством отвечала всем одно и то же:
— Очень признательна вам, но муж еще не вполне здоров и мы на днях уезжаем в имение.
Этот отказ не мог никого обидеть, и все уезжали в восторге от красивой внешности и истинной деликатности молодой графини, имя которой было у всех на устах…
48
Прошло полгода…
Граф Валериан Грецки жил с женой в своем имении, куда они приехали, когда весна была уже в полном разгаре.
Раиса сразу погрузилась в дела по управлению имением, а граф деятельно помогал ей и вскоре так увлекся сельским хозяйством и всем, тесно связанным с ним, что вставал чуть не раньше всех.
Имение графа было золотое дно и только требовало любовного ухода и умелых помощников.
Занялся граф и нуждами своих крестьян, и в короткое время все кругом приняло другой вид: не было больше нигде покосившихся грязных хижин, все были сыты, обуты и одеты.
Начаты были стройки новой школы, больницы и церкви.