Тогда он освободил ее волосы и, просунув пальцы под тонкие бретельки купальника, потянул их вниз. Мгновение спустя она уже стояла перед ним обнаженная.
— Теперь твоя очередь, — сказала она.
Константин не мог отвести от нее глаз.
— Я немного занят. — Накрыв ладонью ее грудь, он потер подушечкой большого пальца розовый сосок. — Я никогда не видел ничего более прекрасного.
Сосок затвердел, и она задрожала от наслаждения.
— У меня, конечно, нет опыта в подобных делах, но я слышала, что для того, чем мы собираемся заняться, мы оба должны быть обнажены.
— Какая потрясающая осведомленность, — хохотнул он, ущипнув ее за другой сосок.
Тогда, не в силах больше сдерживаться, она принялась нежно поглаживать его широкие плечи, мускулистую грудь и плоский живот. Когда ее рука потянулась к поясу его плавок, он, приглушенно застонав, остановил ее.
— Учитывая мое состояние, думаю, мне лучше сделать это самому.
Ловким движением он стянул с себя плавки, и Джианна вздрогнула, увидев, как сильно он возбужден. Затем он откинул с кровати покрывало и, толкнув Джианну на мягкий матрац, неожиданно направился в другой конец комнаты.
— Константин, — взмолилась она, — я хочу большего…
— Я дам тебе то, что ты просишь, но сначала я должен кое-что сделать, чтобы защитить тебя.
Джианна хотела возразить, но, поняв, что он пошел за предохраняющим средством, не стала.
Константин быстро вернулся и, опустившись поверх нее, начал неспешно покрывать поцелуями ее шею, грудь, живот. Когда его губы спустились ниже, она вцепилась ногтями ему в плечи, чтобы остановить его.
— Не надо, — прошептал он, подняв голову и посмотрев на нее глазами, полными страсти. — Позволь мне узнать тебя всю.
У нее застучало в висках, и она стала с нетерпением ждать, что он сделает дальше.
Слегка раздвинув ей ноги, он снова опустил голову, и его теплое дыхание приятно защекотало нежную кожу внутренней поверхности ее бедер. Наконец его губы приникли к нежной складке между ними и запечатлели самый интимный поцелуй, от которого по ее телу растеклись волны расплавленного огня.
— Я не могу тобой насытиться, — прошептал Константин. — Не думаю, что когда-нибудь смогу.
От его прекрасных слов на ее глаза навернулись слезы. Она снова положила руки ему на плечи и потянула его наверх, желая как можно скорее отдаться ему. Выполнив ее просьбу, Константин приподнялся и навис над ней. Тогда она, сжав рукой его набухшую плоть, заглянула ему в глаза и произнесла:
— Я люблю тебя, Константин. Пожалуйста, не заставляй меня больше ждать.
— Cavolo![7]
Прежде чем она смогла ответить, он просунул руку между ее бедер и, раздвинув складку, которую до этого ласкал губами, проник пальцем в теплую влажную пустоту.
Джианна почувствовала, как ее внутренние мышцы сжимаются, обхватывая его.
— Называй это Божественным промыслом, инферно, как угодно, — сказал Константин. — Мы с тобой предназначены друг другу. Так было, есть и будет всегда.
Затем он мощным рывком вошел в нее, она обхватила ногами его бедра, и они задвигались в самом древнем танце, известном человечеству, постепенно набирая ритм. Это был не просто физический акт. Она чувствовала связь с этим мужчиной всем сердцем, всей душой. Когда все вокруг потеряло очертания и превратилось в размытое пятно, внутри ее словно что-то оборвалось, и она испытала ощущение полета.
Константин не заставил себя долго ждать. Достигнув предела, он затрясся в ее объятиях, и из его горла вырвался звук, похожий на львиный рык.
За окном догорали последние лучи заката. В этом уединенном месте на границе дня и ночи две половинки наконец стали единым целым.
Константин проснулся незадолго до рассвета. Обнаружив, что место рядом с ним пусто, он, испытав нехорошее предчувствие, тут же выскочил из постели и пошел искать Джианну.
В хижине ее не было. Выглянув в окно, он обнаружил, что его «порше» стоит на месте. Значит, она пошла либо в лес, либо на озеро.
Озеро… Его поразила страшная догадка.
Выбежав на крыльцо, он не стал тратить времени на ступеньки, перепрыгнул через перила и помчался к пляжу. Бледный свет заходящей луны превращал поверхность воды в зеркало. Подойдя ближе, он обнаружил, что серебристую гладь нарушает какая-то фигура, стремительно движущаяся к плоту, стоящему на якоре на некотором расстоянии от берега.
Бросившись в воду, Константин быстро поплыл к ней кролем и достиг ее в тот момент, когда она залезала на плот. Джианна была полностью обнажена, так же как и он. Опершись о плот руками, она подтянулась, повернулась и, тяжело дыша, опустилась на доски.