– Я про харч и спрашиваю, – улыбнулся Яков Иванович. – А вы про что?
– Я-то?.. – Подопригора обвел своих товарищей хитрым взглядом и в их улыбках прочел: «Валяй, не робей, поддержим!» – Я-то хочу предложить, чтобы горилку возили, как и харч, тоже в термосах.
– А почему? – удивился Железнов.
– Да вот наш старшина товарищ Крутых говорит, что пока ее в этой железной посудине до нас тащат, то из нее спирт на морозе вымерзает и остается одна вода. А вы знаете, товарищ полковник, коли ее удвоенный порцион хватить да если еще и настоящей, так по жилам сразу неимоверное тепло пойдет, и так швыдко, як брехня по селу… Хоть полушубок скидай!.. А вот нашей, этой вымерзшей, мы хватим целых две манерки – и хоть бы что!
– Вымерзает?.. Накось, спирт вымерзает!.. – пожилой боец хитро скосил глаза. – Мороз-то, товарищ полковник, страсть какой!.. Утром к нам сорока залетела, на тот вон кол села, так сразу хвостом к нему и примерзла!..
Солдаты прыснули, но тут же замерли. Яков Иванович взял у солдата кружку, налил из кувшина водки и попробовал. Водка действительно была разбавлена, но Железнов не показал виду, чтобы не конфузить молодцеватого старшину.
– Может быть, и вымерзает, – сказал он. – Всякое бывает!.. Ну что ж, обязательно прикажу, чтобы возили в опечатанном термосе. Норму удвоили в связи с большими морозами. – Железнов перевел взгляд на командира роты. – Поэтому пить ее нужно не за один раз, а за два. Если ее сразу пить, то к вечеру и обогреться нечем будет. Так, что ли?
– Оно конечно, если она будет настоящая, то можноть ее выдавать хоть тебе и в два раза, – вмешался пожилой солдат, на которого, видно, и «вымерзшая» водка все же основательно подействовала. – А это что? Святая вода. Правда, господь бог и из воды…
Кремнев шикнул на него, загудели и остальные.
– Ничего, ничего, товарищи. Пусть рассказывает, – сказал Железнов и присел на снежные нары.
Но бойцы заговорили о другом:
– Долго мы еще будем здесь сидеть, товарищ полковник? – обратился к нему Кремнев. – Пора бы и вперед двинуть!
– Скоро, дорогие товарищи, скоро, – ответил Яков Иванович. – А вам, товарищ Кремнев, – взглянул он на Кремнева, – нужно явиться в распоряжение начальника отделения кадров.
Кремнев подался грудью вперед, видимо, собираясь возражать, но общий взрыв голосов заглушил его:
– Зачем?
– Он у нас Архимед считается.
– Оставьте его у нас, товарищ полковник!..
– Товарищ полковник! – наконец Кремневу удалось прервать этот хор голосов. – Если вы меня откомандируете, то этим меня обидите. Я хочу быть здесь, вместе с моими товарищами! – Он обхватил за плечи Подопригору и Кочетова и крепко прижал их к себе. – Мы потеряли хорошего друга – пулеметчика Трошина, и я поклялся его заменить…
Солдаты не дали Кремневу закончить, опять заговорили все разом. Подняв руку, Железнов остановил их.
– Товарищи бойцы!.. Ведь Кремнев – профессор, и, вы должны понять, что он и сейчас, во время войны, очень нужен у себя в институте.
– Он и у нас профессор, товарищ полковник, – вступился опять тот же пожилой солдат и протянул Железнову две небольшие, сделанные из алюминия вещицы.
Яков Иванович повертел их в руках и хотя догадался об их назначении, но не показал виду, заметив, что солдатам не терпится самим объяснить ему.
– Что же это за приспособления? – спросил он.
– А это подарок нашему снайперу Катюше Ивановой, – пояснил Подопригора. – Прибор, чтобы определять расстояние до цели. Вот здесь указатель прицела, – он показал на маленькую шкалу. – А тут поправки на ветер.
– Прекрасно… – хотел похвалить Железнов, но Подопригора перебил его и принялся рассказывать о другом приборе.
– А этот для расчетных данных при ведении пулеметного огня. – Солдат стал по шкале отсчитывать и прицел, и целик, и другие необходимые для стрельбы данные.
Солдаты слушали с таким вниманием и удовольствием, как будто каждый из них участвовал в изобретении этих полезных вещиц.
– Он выдумывает, – Кочетов ткнул пальцем в грудь профессора, – а Федот Федотыч мастерит, – и Кочетов кивнул в сторону пожилого солдата.
– …За такие дела благодарю, – Железнов пожал руки Федоту Федотычу и Кремневу, – и награждаю по сто рублей каждого.
– Конечно, благодарствуем за награду. Но табачку было бы лучше, товарищ полковник, – со стеснением сказал Федот Федотыч. – Табачок-то наша радость!
– Правильно, Федот Федотыч, – поддержал его коренастый волжанин, – табачку-то не хватает. Если так нельзя, то хотя бы за наш счет. Бывает, шефы присылают аль кто там другой…
Яков Иванович вытащил весь свой карманный запас папирос, махорки и высыпал Федоту Федотычу в пригоршню.
– Курите, друзья, на доброе здоровье!.. Сегодня постараюсь еще вам прислать.
Бойцы заулыбались, дружно стали сворачивать самокрутки.
Когда Яков Иванович, Белкин и Сквозной вышли, солдаты начали обмениваться впечатлениями.
– Вот это комдив!.. Не побоялся к нам приползти!.. – подмигнул волжанин. – Слыхали, как он там внизу комбата и комроты пробирал за то, что нет этого, как его, забора…
– Бруствера, – поправил Кочетов. – А табачку, надо думать, он пришлет.
– Раз сказал, значит, пришлет, – вставил Федот Федотыч. – Командиру слово зря бросать нельзя!..
Оставшись с Белкиным наедине, Железнов дал волю своему гневу:
– Знаете, майор, – сказал он, – если бы здесь сейчас был Карпов, он бы, наверное, вас поколотил!.. Солдаты благодаря вам на брюхе ползают! Вот перевести бы вас в рядовые да отправить к такому командиру, как вы, чтобы заставил вас по снегу ползать, узнали бы, что солдаты о таком начальнике думают!.. За такое разгильдяйство – в партийную комиссию!.. – Железнов накалялся все сильнее. – А где же ваш комиссар? Небось за победу агитирует? Победа голой агитацией не дается. Надо заботиться больше о тех, кто эту победу завоевывает!.. Скажите ему, чтобы позвонил мне или Хватову. Мы с ним «инструктаж» проведем!..
Польщиков подвез Якова Ивановича на машине почти к самой его землянке. Навстречу вышел ординарец Никитушкин, от него приятно пахло перцем и жареным луком.