– Понятно, – ответил Карпов.
– Тогда все! Желаю успеха.
Подняв бинокль, Железнов впился взглядом туда, где черными шапками висели над головами двигающихся вперед людей разрывы шрапнели.
– Ну как? – спросил Хватов, когда Яков Иванович отошел от амбразуры.
– Да, тяжеловато полку, – вздохнул Железнов. – Здорово держатся, проклятые фрицы, за вторую траншею!.. Понимаешь, Фома Сергеевич, мне что-то не нравится сегодня Карпов! Как-то разговаривает уныло и устало.
– Делать выводы, Яков Иванович, еще рановато.
– Да я выводов не делаю!.. Но что-то у него не так, как всегда…
Вместе с Хватовым и адъютантом Железнов пошел на НП начальника артиллерии: оттуда лучше просматривался участок полка Карпова и немного виден был участок Дьяченко.
Но они не сделали и двух десятков шагов, как позади ухнул снаряд, за ним другой, третий… Вверх поднялся столб раскрошенной взрывом мерзлой земли, обнажив вывороченное с оскаленными клыками бревен перекрытие НП. Взрывная волна толкнула идущих. У Якова Ивановича от этого сильно зазвенело в голове. Они втроем подбежали к дымящемуся блиндажу. У входа в НП засыпанные землей солдаты охраны и дежурный офицер хлопотали около контуженного телефониста. Яков Иванович опустился на колени, схватил руку контуженного:
– Семен!.. Скачко!.. Родной, жив?.. Жив?.. – и жестами показал адъютанту, чтобы скорее вызвали санитаров.
Второй час уже был на исходе, а полк Карпова почти не продвинулся. Это создавало для дивизии, а следовательно, и для кавалерийского корпуса угрожающее положение. Противник навалился на левый фланг полка Карпова, видимо, неспроста. Прорвавшись, гитлеровцы могли подрезать «под корешок» основную группировку. Железнов понимал эту опасность, но внешне казался спокойным.
– Яков Иванович, я считаю опасным… – произнес Хватов, подойдя к Железнову, и осекся. Он хотел сказать, что Карпову нужно сейчас же помочь, иначе враг сможет сорвать наступление дивизии, а то и всей армии. И в этот момент далеко слева, между опушками двух рощ, из водоворота усиливающегося огня показались большие группы гитлеровских солдат. Они то падали, то снова поднимались, но упорно двигались к своей первой траншее, занятой полком Карпова.
– Я тоже, Фома Сергеевич, считаю опасным! – ответил Железнов, понимая, что хотел сказать ему Хватов. Эта контратака врага его волновала, однако главным для него сейчас было прорваться к дороге Истра – Руза. – Но все-таки мы еще подождем!.. – И, повернувшись к начарту, он показал на темно-серые группы фашистов: – Товарищ Куликов, дайте заградительный огонь. Да посильнее!..
Но артиллеристы с огнем запоздали, темно-серые цепи солдат ворвались в траншею и стали теснить левый фланг полка. Железнов выругался и снова скомандовал Куликову:
– Огонь!..
На этот раз артиллерия более удачно накрыла гитлеровцев. Но бойцы в полушубках уже медленно отползли к черной кайме своего переднего края. Достигнув первой траншеи, повалились в нее, и оттуда послышалась беспорядочная стрельба.
Карпов позвонил Железнову и попросил помощи.
Не будучи уверенным в истинном намерении врага, Железнов все же воздержался вводить в бой полк Нелидова.
– Знаю, дорогой мой, знаю, – ответил он Карпову. – Держись, сколько можешь… Постарайся точно выяснить, кто против тебя! – Он пообещал Карпову переключить всю артиллерию на поддержку его полка.
Болезненно переживая неудачу на участке Карпова, Хватов настаивал на том, что надо взять из полка Нелидова хотя бы один батальон и им ударить по наступающим гитлеровцам. Но Железнов упрямо стоял на своем.
– Я понимаю Карпова, понимаю его командиров, – взволнованно сказал он, – но совершенно не понимаю тебя, Фома Сергеевич! Нам ведь пока неизвестно, действительно ли это удар главных сил или только демонстрация с целью напугать нас и заставить остановить наступление. Поэтому я хочу подождать. Сейчас нам нужны пленные!
– Но ведь враг прорвался и прет на нас!.. – стоял на своем Хватов.
– Вижу, что прет!.. Но сейчас Карпов введет свой второй эшелон и восстановит положение.
– Тогда он, в лучшем случае, сядет на свою позицию. А нам же надо наступать! – горячился Хватов.
– И я так же думаю.
– Но может получиться, что он и не восстановит прежнее положение. Поэтому нам надо сейчас ударить наверняка!
– То есть как это не восстановит?! – вскипел Железнов. Но сдержал себя. – Ну хорошо, тогда посмотрим, Нелидов ведь не за горами, он начеку.
Добров вызвал Железнова по телефону. Хватов не слышал, что он говорил Якову Ивановичу, но по его лицу понял: и там тоже случилось нечто неприятное.
Дьяченко трясется за свой левый фланг и боится идти вперед, – сказал Хватову Железнов. – Ожидает, видите ли, когда Карпов выдвинется! Над ним все еще тяготеет страх попасть в окружение! – Железнов вызвал Дьяченко к телефону и резко приказал ему: – Наступайте, не дрожа за фланги. Обеспечивайте их и двигайтесь, не снижая темпа… – Он бросил трубку и предложил Хватову: – Пойдем на наш старый энпе. Полезно все-таки посмотреть на события с другой точки.
Когда Железнов с Хватовым вышли в ход сообщения, их догнал дежурный офицер и доложил, что фамилия сапера в почерневшем полушубке – Паршин.
– Паршин?.. – переспросил Железнов. – Неужели Паршин?! Почему же мне не доложили, когда он вернулся в дивизию? Ведь это бывший командир, и я должен был сразу об этом знать. Где он сейчас?
– На перевязочном.
– Ранен?
– Второй раз… Еле-еле его туда отправили, не хотел уходить из боя. В этом бою, говорит, жизнь моя решается.
– Скажите Карпову, – приказал Железнов адъютанту, – чтобы сегодня же сделал мне представление о восстановлении Паршина в прежнем звании.
– Передайте приказание: Паршина вывести из боя и направить в медсанбат, – добавил Хватов. – Вот, видишь, Яков Иванович, как бывает в бою. Человек свою вину кровью искупает и совсем другим становится. А мы подчас сгоряча требуем расстрелять его.