…Перекусив и скинув доспехи, Яобай направился к Яме, всегдашнему месту сборищ. Антон кое-как поспевал следом, стараясь держаться сразу за его узкой, сизого оттенка мускулистой спиной. Ему никто не приказывал — только Ым провожала злобным взглядом… «Ничего, старая курица, перебесишься…» — думал землянин, выкидывая вперед костыль и от торопливости взрывая землю. Только порасспросить пленных, может быть, слегка приободрить, пока не начался дележ… Но, подойдя к Яме, он понял, что поговорить не удастся — женщин уже окружали торчки.
Похотливо привизгивая, они вовсю лапали живой товар, показывая друг перед другом завидное знание анатомии. Нзыга тоже прохаживался, горделиво выпятив чахлую грудь — его род, как обычно, претендовал на самый лакомый кусок. Яобай начал спускаться к огню — Антон, потеряв всякую надежду хотя бы перекинуться с пленницами словом, остался у края, постаравшись, как обычно, слиться в бурой почвой.
— А ну, пошли отсюда! Место давай, пошли! — раздавалось от костра, уже наделявшего всех вечерними тенями. Торчки нехотя отходили от желанной добычи, самых упрямых отгоняли пинками и зуботычинами. Яму уже заполняли полноправные вои, блестя смазанными жиром торсами. Лезвия улмаров тоже смазаны и отполированы — хирургический блеск стали окружает жмущихся пленниц алчно шевелящимся кольцом. Наступает тишина.
— Я! Беру эту женщину!
Визг и звон стали — все оглядываются на первого, рискнувшего заявить свои права. Это Яобай — молча подойдя к группе женщин, он грубо выхватывает из нее невысокую плотную блондинку лет двадцати пяти — по кольцу Ямы прокатывается плотоядный гул. Торчки многих родов не отказались бы от такой здоровой, крепкой подруги, а редкая масть делала ее еще более соблазнительной. Но слово сказано — Яобай толкает девку в руки разулыбавшемуся во весь рот Нзыге.
— Держи! Помни род свой!
— Помни род свой!.. — согласно выдыхает Яма. На острые плечи Нзыги ложится обязанность как можно быстрее сделать ребенка.
— …Я беру женщину! — визгливо выкрикивает следующий претендент, выскакивая к источающему жар костру. Но тут уже стоит соперник — набычившись, они некоторое время смотрят друг на друга. Потом выкликнувший делает попытку схватить одну из пленниц — и получает звонкий удар ногой по бедру. Через секунду по дну Ямы катается визжащий клубок из двух тел. Круг блестящих глаз сопровождает каждое движение дерущихся — один из них уже поднимается, отряхиваясь, другой отползает, тонко скуля — Яма взрывается долгим гулким ревом: «А-ар-рг!..»
Победивший (тот, что ждал выкликнувшего) уже тащит упирающуюся черноволосую девушку к двум своим упитанным торчкам — сдавленно взвизгнув, она пропадает меж ними…
«Помни род свой!» — грозным рыком висит над Ямой…
Антон, как приговоренный, наблюдает всю эту процедуру. Уже некоторое время он словно бы в трансе — вопли, шум драк, запах пота и вонь шкур… Близится закат — вновь разложенный костер выхватывает из сгустившейся тени хищно устремленные лица воев. Для них это очередной бой, очередная боль — утверждение того, для чего они и жили, отказавшись от своего природного назначения. Для этого существовали другие — те, кто еще не дорос. Или не смог…
…Предвкушающие торчки повизгивали и толкались у края Ямы в ожидании подачки — и взрывались руганью, если их старший не перехватывал для них очередной жирный кусок…
…Визг стих. Антон продолжал отупело смотреть на угли костра… В ушах звенело, во рту отдавало металлическим привкусом крови; перед глазами плавали цветные пятна… Тихо. Только какое-то приглушенное бормотание теней внизу. Вроде, все…
Он глубоко вздохнул, расцепив зубы, еще раз глянул вниз…
«Это не женщина, ха! Какой глупый хед взял ее — не сделаешь приплод, как ни трудись…»
— Отдайте ее!.. Отдайте нам, на ночную потеху!!!
Антон вздрогнул от пронзительного выкрика, еще раз вгляделся — из-за костра вытолкнули какую-то замурзанную замухрышку. Сначала он не понял — недоразвитая, что ль… Потом до него дошло. Девчонка лет двенадцати… Может, и меньше — огонь на миг осветил бледное напуганное лицо…
— …Отдай ее нам — зачем лишний рот… Отдай, отдай! — хищно завыли, завозились торчки, вытягивая шеи — ночная забава, знамо дело, поинтереснее обязательных штудий в халявнике… Ненужная баба — делай, что хочешь! Закон… Местные могут рожать лет с двадцати — зачем ждать, пока вырастет?