Выбрать главу

Он сегодня пришел, этот глупый Мукай:

«Как дела, как здоровье?»

Что ему на это ответить?

«Плохо. Хозяйство большое, а людей не хватает. Не то, чтоб их не было, наоборот, очень много, но Джоомарт, говорят, не возьмет никого».

Он даже вспыхнул: как это так? Самодурство и глупость.

Мне этого только и надо, я шепчу ему несколько слов: «Джетыгены — наша надежда, они нам помогут хозяйство поднять. Джоомарт не согласен, у него свои счеты с ними».

Я говорю это с горечью, вот-вот мое сердце разорвется от боли. У Мукая глаза широко раскрываются, он кусает губы и стонет от злобы. В груди у меня веселье.

«Что значит счеты? Что ты хочешь этим сказать?»

«Он боится, — говорю я, — что должность вышибут из его рук. Что за радость председателю стать бригадиром?» Лучше бы я промолчал. Он вскочил как ужаленный:

«Как ты смеешь, дурак!.. Старый лгун!»

Надо знать агронома, в гневе лучше ему смолчать. Я тихонько шепчу:

«Ты не понял меня! Он сводит счеты со своим родом, который не уважил его».

Мукай сразу остыл. Пошел разговор: откуда я знаю? Люди сказали. Какие? Ах, вот как, понятно, так бы и сказал. Мукай ему этого не простит. Интересы колхоза прежде всего. Я повторяю за ним: «Конечно, конечно» — и тут же делаю еще одну глупость:

«Ты заметил, Мукай, как крепко он держится за русских людей? Он здорово их защищает».

Агроном уже снова сердит. Эти советские люди — сущие звери. Не хочешь — не надо, чего ради рычать?

«Никто их не защищает, мы защищаем себя. Они за нас умирают».

Я не спорю, это так. Мукай просто не понял меня.

«Ты напрасно кричишь. Русские люди не так уж плохи, но ты разве не заметил, что наш Джоомарт сторонится своих и льнет к чужим? Джоомарт ждет момента, когда в колхозе останутся одни его друзья — те, что пришли из заставы».

Что значит вовремя вздохнуть, — смущенный агроном отвернулся, Сыдык может поклясться, что тот был растроган до самого сердца.

* * *

Джоомарт нашел Мукая на опытном поле. Он сидел в лаборатории — деревянном бараке со стеклянной крышей без полов — за ящиками и горшочками высеянных злаков. Его руки озабоченно кружились, льнули то к растениям, то к листочку бумаги для записей. Он пропускал между пальцами стебли пшеницы, словно просевал золотистые локоны, измерял каждый колос осторожно и нежно.

Они сели друг против друга и заговорили о делах. Агроном не давал Джоомарту слово сказать, пусть смотрит да слушает, учится маловажное от важного отличать, простые вещи от чудес. Взять хотя бы вот эти колосья. В них будут злаки, каких никто еще не видел. Дайте срок, год — два, об этом растении узнают повсюду. Тут слились воедино выносливость и зимостойкость.

У него веселые глаза, они словно прячут игривую тайну. Не то чтоб грех или порок, нет, нет. Слукавил человек, набедокурил — и некуда податься, а глаза его выдают. И движения слишком резкие. Смеется без удержу, от радости подпрыгнет, присядет — не агроном, а мальчишка.

Он пригибается к ящику над большими колосьями и всплескивает от восторга руками. Здесь он разделался с природой, уложил ее, как говорится, на обе лопатки. Никогда ей отсюда не выбраться. Никогда! Один из злаков слишком рано цвел для сыртов и от заморозков страдал, другой цвел слишком поздно и вызревал уже в пору дождей. Он случайно скрестил их, без всякого расчета, от нечего делать, и вот результат — золотая середина. А что вышло у него с корнеплодом!

Мукай вскидывает плечами, закатывает глаза и так замирает. Ну, чем не ребенок? Дитя, потрясенное чудесным видением. И руки заломил, и рот приоткрыл от восторга. Как после этого не слушать его, напомнить, что рассказ немного затянулся?

Так вот о корнеплоде. Редкий, прекрасный, вкуснее его ничего нет на свете, но здесь, на сыртах, не вызревают его семена. И солнца ему мало, и ночи холодные… Одним словом, все готово, кроме семян. Пришлось с клубнем повозиться. Чего он только не делал: нагревал и морозил его, резал, кромсал, пока не добился своего. Он вклинивает в клубень скороспелого корнеплода кусок нескороспелого, и, как бы вы полагали, кто берет верх? Разумеется, скороспелый. Будут и корнеплоды, будут и семена.

Он хохочет над собственной выдумкой: кто еще так придумает, кто отважится! Счастливый Мукай, всегда ему весело, и от всего он приходит в восторг.